Девушка некоторое время смотрела на Аквиллу, потом сказала:

– Знаете вы мне понравились. Пойду переговорю с папой, может, он примет вас лично.

И девушка удалилась через неприметную дверь за своей спиной.

В это время стеклянная дверь снова скрипнула, Аквилла непроизвольно обернулся и… открыл рот от изумления, увидев как всегда мрачное лицо Веселенького. Оперативник решительным шагом подошел к стойке, внимательно посмотрел на дверь, в которую ушла девушка, наклонился к Аквилле и быстрым шепотом протараторил:

– Между насильником и Медянцевым есть связь. Между теми делами об убийствах и изнасилованиях, про которые ты говорил, также проглядывается связь. И след Медянцева в них тоже прощупывается. После моих запросов начальство спустило мне оперативное дело Медянцева, у которого скоро выйдет полуторагодовой срок…

Веселенький замолк на полуслове. Через две секунды вернулась дочь Медянцева, она повернула свою блондинистую головку в сторону опера и спросила его:

– По записи?

– В порядке очереди, – отрезал Веселенький и, нахмурив брови, дал понять, что говорить больше ничего не собирается.

Девушка и не горела желанием продолжать с ним общение, она мило улыбнулась Аквилле, указала на коридор слева и сказала:

– Смотровая № 49, второй этаж, папа ждет. Удачи, сыскарь.

***

Барон Аквилла поднялся на лифте на второй этаж серого здания на Гадюкинской улице и прошел по голому коридору до упора, где тот расходился в разные стороны: вправо были указатели «прачечная», «турбюро», «страховая компания», налево висел единственный указатель «смотровые 33-49». Повернув налево Аквилла прошел в самый конец коридора и на секунду остановился перед массивной черной дверью, на которой белой краской скупо был намалеван номер «49». Аквилла огляделся, остальные 16 смотровых были оборудованы точно такими же дверями. Все различия были в номерах.

Барон потянул дверь на себя и вошел в смотровую. Это была особо ничем не примечательная длинная комната, но узкая комната, единственное что – левая стена представляла собой громадный зеркальный экран.

– Гражданин Медянцев? – спросил Аквилла пустое пространство комнаты.

В дальнем конце зеркальной стены приоткрылась дверь. Аквилла твердой походкой зашел туда. Там была копия пациентской части смотровой, за тем исключением, что еще стоял стол и дополнительный стул. Аквилла с интересом посмотрел на Медянцева, с интересом посмотревшего на Аквиллу.

Это был мужчина около сорока лет, довольно высокого роста, с длинными и слегка неряшливыми черными волосами, трехнедельной щетиной, бледным цветом кожи и, видимо, профессиональной сутулостью. Он сидел за столом, водрузив подбородок на руки, сложенные в замок.

– Присаживайтесь, – негромко сказал аналитик.

Аквилла присел напротив магнетизера. Теперь их разделял только стол.

– Кофе будете? – спросил Медянцев.

Аквилла мельком глянул на электрочайник за спиной аналитика, ряд грязных кружек там же, отметил для себя слой пыли, покрывающий и кружки, и чайник, и вежливо отказался. После ритуального пожимания рук и называния друг другу имен, аналитик предложил перейти к делу, Аквилла был не против.

– Что привело вас сюда? – начал доктор.

– Приказ прокурора. Он беспокоится о моем психическом здоровье после того, как я при самообороне убил двоих бандитов.

– Вы не поняли. Я не спрашивал, кто направил вас в мою контору, я спросил, что привело вас ко мне в кабинет. Вы могли бы как остальные пациенты сесть в кресло в основной части смотровой и пройти курс дистанционно.

– Не знаю. Может вы поможете разрешить мне какие-то личные проблемы?