Глава II

Черный замок спал. Большинство гремлинов, не считая ночных стражей, мирно посапывали. Им снилось всякое: жареные куриные ножки в чесночном соусе, горы золота, новости об изобретении гормона роста, универсальные ботинки-ласты, снова горы золота… Но чаще всего они видели образы гремлинш, то есть гремлинов женского пола, присутствие которых в замке было недопустимо по четкому приказу Владыки.

Сам Лорд Ужаса уснуть не мог – ни сегодня, ни вчера, ни в любой другой день после своего внезапного появления на свет. Сны, как он сам любил выражаться, попросту обходили его стороной, опасаясь конфронтации с по-настоящему могучим интеллектом. Вместо временной смерти Владыка предпочитал медитацию: те же бенефиции, но меньше хлопот!

Ноги и руки Темного Властелина касались пола. Укрытый прикипевшей к телу броней, обходясь без одеяла, он лежал на кровати и разглядывал потолок.

– Ц! – звучно посетовал Лорд, отпугнув наползавшую тишину. С явным недовольством он скрестил руки и повернулся на бок. Затем снова на спину. Кровать мысленно попросила больше так не делать.

– Ц! – повторил Владыка, выражая негодование существа, прожившего несколько столетий.

Что-то не давало Лорду Ужаса расслабиться. Какая-то мелкая, дрянная мыслишка, проникшая в его голову через гипотетическое ушное отверстие и теперь смакующая его мозги, довольно улыбаясь и причмокивая.

«На дуэль…» – подумал Владыка. – «Тоже мне, герой нашего времени. Ну а теперь что скажешь, м? М?! Правильно, ничего! Ты труп, да еще и обезглавленный!»

Черное отверстие в шлеме Лорда Ужаса беззвучно взирало на не менее черную пустоту. Владыка ударил по кровати и насупился, походя теперь на обиженного трехметрового ребенка.

«Век ужаса и террора. Вот же выдал… Интересно, он всегда так пафосно говорит? Говорил. Как-то все быстро закончилось. Антиклиматичненько… И на что я, собственно, рассчитывал? Ох, да плевать! Плевать! Нашел о чем думать… Постарайся сфокусироваться и представить что-нибудь интересное. Например… птиц. Да, птиц я люблю. Вот я в саду, а вокруг летают эти хрупкие ангелочки и, и… Тьфу! Как же все надоело…»

– БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТА, СКУКА! – воскликнул Лорд вслух, отчего ползающие по стенам членистоногие попадали и тут же бросились по углам.

– Владыка, с вами все хорошо? – пискнул гремлин-страж из-за двери.

– И ВЗДУМАЛОСЬ ЖЕ ЭТОМУ ИДИОТУ НАРУШИТЬ МОЙ ПОКОЙ! И СКОЛЬКО НАГЛОСТИ. И КАКОЙ АПЛОМБ! ОХ…

– Вы это мне, Владыка? Прошу, повторите. Я не расслышал.

– ПОШЕЛ ПРОЧЬ, ДУРАК! НЕ С ТОБОЙ ГОВОРЯТ!

– Владыка?..

– ПРОЧЬ, Я СКАЗАЛ! – громыхнул Лорд Ужаса, да так, что подпираемая гремлином железная дверь вылетела из петель и устремилась в конец коридора под едва слышимое «а-а-а…».

Владыка рухнул обратно на кровать. Кровать, в свою очередь, отчаянно заскрипела и поклялась, что если еще раз, если хоть один раз Он… Словом, следующего раза не будет. В такой вот атмосфере безысходности, скуки и деревянного презрения Лорд Ужаса пролежал до самого утра. Грузно поднявшись, он пришел к выводу, что ему необходимо как-нибудь развеяться. Например, довести кого-нибудь до слез…

***

– Гиббос, смотри, я забрался на самый верх! – воскликнул шут Йокус. Его разноцветные и вечно мокрые, как у больной собаки, глаза отражали блеск золотых холмов, заполонивших просторное замковое хранилище практически до потолка.

– Да-да, – безучастно ответил горбатый гремлин. С умным видом он изучал встречающиеся иногда драгоценные камни и что-то записывал.

– Гиббос, я на самом верху! Как здесь высоко… Ой-йой, – шут балансировал на одной лапе у самого края. Колокольчики на его фиолетово-зеленой шляпе тоскливо позвякивали.