– Покупатель зашёл, a он на полу лежит, еле дышит, «Скорую» вызвали, обширный инфаркт, неизвестно, выживет ли… Теперь я одна тут кручусь.

Сергей молчал, вспоминал хамство того мужика, было его ничуть не жалко, всё же сказал:

– Грубоватый он был немного…

Неожиданно женщина охотно согласилась.

– Это точно, характер у него не сахар, я с ним часто ругалась по этому поводу, ведь многие покупатели так и говорили – больше сюда ходить не станут.

– Спасибо, до свиданья, – Сергей вспомнил, что торопится, и скорее вышел. Вышел – и сразу забыл и про аптеку, и про эту женщину, и, конечно, про заболевшего – так ему и надо, всё правильно!

2

Суд над мошенником, обманувшим пенсионеров, проходил в том же зале. Как ни торопился Сергей, всё равно опоздал. Осторожно вошёл, сел как всегда, у дверей, оглянулся – здесь лм его разговорчивый сосед? Не увидел, и хорошо. Народу много, почти одни старухи, стариков мало, понял – они просто не дожили до такой радости.

Старушки все, как одна, с палочками, разговаривали между собой громко, возбуждённо, не оглядываясь на судью. Ворюга оказался низкорослым, тщедушным человечком, похожим на какую-то полудохлую птицу. «Я бы рубля такому не доверил, – подумал с удивлением: – А ведь хапнули они немало».

Подсудимый торопливо отвечал на все вопросы, охотно признавался, но обвинял во всём сбежавшего «шефа», утверждал, был только исполнителем. Все понимали – врёт, ведь сам собирал деньги и выдавал красивые, фальшивые сберкнижки.

В зале душно, глядеть на этих несчастных стариков и старух никаких сил не было, и Сергей вышел в коридор, сел рядом с невысокой, почти совсем седой, старушкой и древних тонких железных очках. И вся она была какая-то из прошлого века, поношенное длинное платье, на голове волосы сложены калачом, таких причёсок не видел никогда. Сидела, молча глядела на пол перед собой, и вдруг чуть наклонилась к нему и зашептала еле слышно:

– Когда Господь решает наказать кого-то за грехи, то лишает разума. Ведь жулик! Жулик чистый, сразу видно! А мы с дедом поверили, отнесли все денежки – триста тысяч! – через три месяца обещали первую выплату процентов – четверть от всего вклада. Пришли, а лавочка закрыта, жульё сбежало. У деда теперь ноги отнялись, ходить не может совсем и говорит плохо. Лежит дома один, а я, дура, сюда поплялась, поглядеть на вора.

В коридоре скоро Сергей начал задыхаться, не духота не только от жары – атмосфера ненависти была здесь, напряжённой и страшной, словно сейчас грянет гром и блеснёт молния. Подсудимый это тоже чувствовал, сжался на скамейке.

Глянул на него в приоткрытую дверь и увидел – голова стала змеиной, глазки маленькими и чёрными… Прав, прав Колян! Сто раз прав! Жульё кругом! За копейку готовы убить! Повернулся к старушке, сказал негромко-зло;

– Я его накажу! Убью! Отомщу за всех!

Сразу встала, испугалась.

– Что ты, сынок? Жизни лишать человека грех, смертельный грех! Пусть живёт, Бог ему судья.., – и побежала по коридору серой мышкой.

– Он же не человек! Одна жадность! – крикнул вслед, а за дверью шум – старухи стучали палками об пол, кричали на урода в клетке, он стал совсем маленьким и жалким, сейчас помрёт. Но Сергей знал, всё это притворство. Чтобы срок дали небольшой, отсидит половину, остальное скостят за примерное поведение. Выйдет по условно-досрочному освобождению, достанет припрятанные денежки – а что они есть, не сомневался, – и станет жить, кататься как сыр в масле, смеяться-вспоминать этих дур-старух…

Ну уж нет! Так не будет! Дождался, когда зал зашумит посильнее, сказал в приоткрытую дверь спокойно: