Держась стены здания, я побрел в противоположную сторону, благо там и электрического света было поменьше и вроде как различались очертания высокой ограды.

Подойдя ближе, я действительно обнаружил забор из темного металлического профиля, однако его высота кроме отчаяния никаких чувств не вызывала. Перелезть-то, наверное, я бы смог, особенно изнутри по каркасу, но спрыгнуть с него на противоположную сторону без травм вряд ли получилось бы. Чертыхнувшись, я побрел вдоль забора.

Путешествие вдоль забора показалось многочасовым с перспективой превращения в бесконечное. В действительности оно вряд ли длилось больше пятнадцати-двадцати минут, сказывались общая слабость и крепнувшее ощущение безнадежности. Не добавляло уверенности и полное отсутствие информации о месте, куда меня привезли. Простая больница, пенитенциарное учреждение, пресловутый филиал центра нетрадиционной медицины, на сей раз краснодарский? От этого зависела специфика охраны и сил, которые должны были бросить в погоню за мной. Каждую секунду я ждал воя сирены, криков, остервенелого собачьего лая и мечущихся в темноте лучей прожекторов. Тела санитаров уже должны были обнаружить и поднять тревогу, но почему-то ничего не происходило. Я это воспринимал как часть хоть и непонятного, но все же плана. Была и надежда, что меня вообще не хватились, но я всегда исходил из худших вариантов развития событий. Если в моей изрядно оскудевшей чаше кармы еще оставалось хоть несколько чудесных капель удачи, то искать меня станут внутри здания, вокруг вертолетной площадки или где-нибудь еще дальше от того бесконечного забора, вдоль которого я плелся. Мне нужно было несколько минут форы, всего несколько минут.

Выход обнаружился внезапно. Забор уперся в ярко освещенную сторожку со шлагбаумом, за которым была свобода. От шлагбаума убегала желанная, манящая приглушенным желтым светом уличных фонарей дорога в город, огни которого просматривались впереди за деревьями сквера. В сторожке обнаружился невероятных размеров жирный тип в камуфляжной форме с нашивками охранника, но он сладко спал на стуле под убаюкивающий голубой свет мониторов камер слежения. На одном из экранов я увидел себя, заглядывающим в сторожку. Чуть ли не с обожанием глядя на храпящего толстяка, я сразу успокоился. Если здесь так обстоит дело с охраной, то никакой это не режимный объект, где подобные типы при трудоустройстве даже собеседование не смогли бы пройти. Было похоже, что я угодил в обычную больницу, вроде той сочинской.

Прокравшись мимо сторожки, я просто вышел на дорогу, взял чуть в сторону от ее освещенной части и, спотыкаясь, побрел в город. Тем более, метров через сто обнаружился какой-никакой тротуар и можно было плутать по ночным улицам без опаски попасть под колеса случайного авто.

Получасовая прогулка забрала остатки сил, но принесла и плоды. По номерам на машинах и названиям улиц я с успокоением констатировал, что меня привезли-таки в Краснодар.

Первое попавшееся неприметное место, где можно было бы передохнуть, оказалось скамейкой возле закрытого продуктового магазинчика. С облегчением откинувшись на жесткую спинку, я закрыл глаза. Оставалось надеяться, что я напоминал уставшего выпившего человека, к которому со стороны окружающих обычно не бывает ни вопросов, ни претензий.

Очнулся я от раздражающей боли и не сразу понял, что это был свет. Бьющий прямо в глаза свет, чувствовалось даже исходящее от него тепло. Он был так ярок, его было так много, что казалось, будто кроме света в мире ничего не осталось. Боль и свет.

– Живой! – свет резко скакнул в сторону и потух. – Эй! Доктор! Ну и нализался. Медицина, слышишь?! Ты на работу или с работы?