И потому выражение кажется менее ясным. Но от примера с вором можно перейти и к другим, по аналогии перенося способность.

p. 126a4 И если что-то из ценного или выбираемого ради него самого он поместил в способность или возможность, или действенность.

Не только порицаемое не следует помещать в род способности, но и то, что выбирается и ценится ради себя самого.

Ибо способность есть инструментальное благо, а всё такое выбирается ради другого.

Всё, что является инструментальным или действенным благом, выбирается ради другого: ради того, что им производится.

Поэтому для того, что выбирается и ценится ради себя самого, такое [как способность] не может быть родом.

Ибо всякая способность и всё, что возможно или действенно, выбирается ради другого.

Через это он показал, что для того, что выбирается ради себя самого, способность не есть род, ибо всякая способность выбирается ради другого.

Не всегда, конечно, для того, что выбирается ради себя самого, и роды выбираются ради себя: например, если добродетель выбирается ради себя, то её род – состояние – не выбирается просто ради себя, ибо и порок есть состояние.

Но оно выбирается и ради себя: насколько в добродетели есть состояние, таково оно и есть.

А в способности нет ничего, что выбиралось бы ради себя, ибо всякая способность выбирается ради другого.

Умозаключение таково:

Всякая способность выбирается ради другого.

Ничто из выбираемого ради себя не выбирается ради другого.

Следовательно, способность не есть род того, что выбирается ради себя.

Ясно же он показал, каковы блага как способности: как орудия, они суть блага ради другого.

Если же кто-то назовёт благоразумие способностью, производящей пользу, то он поместит то, что выбирается ради себя, в род того, что выбирается ради другого.

стр. 126b7 Или если что-либо из того, что относится к двум родам или более, помещают в один из них.

Если кто-то помещает нечто, относящееся к двум родам одновременно, только в один из них, то и в этом случае он неверно определяет род. Есть нечто, что относится одновременно к двум родам, например, «лицемер» и «клеветник»: каждый из них относится и к способности выбирать такие действия, и к способности совершать их. Ведь ни тот, кто имеет только выбор обманывать или клеветать, не является лицемером или клеветником, ни тот, кто имеет только способность к этому. Если же кто-то помещает каждого из них либо в способность к таким действиям, либо в выбор, он не определит род ни того, ни другого. Ведь ни тот, кто относится только к выбору, не был бы таковым, ни если бы кто-то поместил таких людей только в способность, это было бы неверно по указанной выше причине. То же самое можно сказать и о воре, и о других упомянутых случаях.

Можно также спросить, возможно ли вообще относиться к двум родам, если они не подчинены друг другу или не объединены под одним общим родом. Кажется, что ни выбор, ни способность не подчинены друг другу и не объединены под одним родом, если только кто-то не скажет, что оба относятся к качеству. Или же это некий общий род, составленный из обоих, но безымянный. Многие роды остаются безымянными под одним именем.

стр. 126b13 Иногда, наоборот, род выдают за видовое отличие.

«То, что вид не следует помещать в род как видовое отличие, уже было показано в первых рассуждениях: ведь род указывает на сущность, а „ни одно видовое отличие не указывает на сущность, но скорее на некое качество“, как было сказано».

Теперь же речь идет не просто о тех, кто помещает вид в род как видовое отличие, но и о тех, кто принимает род за видовое отличие определяемого. Ведь если кто-то, давая определение, выдает род за видовое отличие, а видовое отличие – за род, то очевидно, что он ошибается, и ясно, что мы отвергнем такое определение, поскольку оно неверно указывает род, используя этот прием.