[О силе и значении простых звуков, а затем о различных видах умозаключений, как было показано в «Первой Аналитике» через множество доказательств: софистических, диалектических и аподиктических. Аподиктические умозаключения он излагает здесь, диалектические – в «Топике», где каждое из них может быть использовано в рассуждениях. Что же касается того, как не быть обманутым теми, кто вступает с нами в спор, это он разбирает в «Софистических опровержениях», словно давая нам противоядие, чтобы избежать софистических уловок, как он сам говорит, подобно тому как врачи изучают яды лекарств не для того, чтобы применять их, а чтобы избегать. Пусть никто не думает, как полагают многие, что рассуждение философов касается софистических умозаключений. Ведь этот вид умозаключений относится скорее к играющим, чем к серьезным. Например: «Все, что превосходит превосходимое, больше; капуста превосходит свеклу; следовательно, капуста больше свеклы». Напротив, Аристотель излагает здесь скорее опровержения такого рода обманов. Поэтому он и не озаглавливает книгу «О софистических умозаключениях», но «Софистические опровержения». Для философов рассуждение касается аподиктического умозаключения, которое основывается не на правдоподобном, но на необходимых и самоочевидных предпосылках. Потому невозможно переубедить того, кто следует необходимости таких рассуждений. Ведь убеждаться следует не просто из доверия к лицам (это было бы неустойчиво), но искать истину через доказательство, даже если все против.

Что целью логического труда является доказательство, стало ясно. Философы искали доказательство как орудие для достижения успеха в частях философии – теоретической и практической. Ведь как плотник отличает прямое дерево от кривого с помощью отвеса, а строитель – ровную стену от наклонной с помощью вертикали, так и философ с помощью доказательного критерия различает в теории истинное от ложного, а в практике – доброе от злого. Итак, доказательство есть научное умозаключение, получаемое из самоочевидных и общепризнанных рассуждений.

Предыдущей по порядку является книга «Софистических опровержений». То, что она должна следовать за «Топикой», мы показали там: упражняясь в правдоподобном, мы легче подступим к необходимому. А то, что она предшествует «Софистическим опровержениям», ясно отсюда: этот труд совершенно бесполезен для доказательства, и вставлять его среди трудов, способствующих доказательству, неуместно. Да и вообще не следует, прежде чем познать истинное, задерживаться на ложном, чтобы не оказаться во власти зла незаметно для себя. В-третьих, если ложь опровергается сопоставлением с истиной, то логично сначала познать истину, а затем, утвердившись в ней, перейти к опровержению лжи через сравнение с ней.

Заметим также, что и здесь Аристотель следует своему методу преподавания и начинает с более общих положений. Всякое преподавание, говорит он, и всякое умственное обучение исходит из предшествующего знания, а затем переходит к частностям, то есть к предмету. Поскольку доказательство возникает из предпосылок, он сначала хочет установить, из каких заранее известных положений возникает доказательство, а затем – что это за положения.

Чтобы показать, что доказательство исходит из предварительно известного, он сначала доказывает, что всякое преподавание и всякое обучение исходят из предшествующего и заранее известного. Если это так, а доказательство есть некое преподавание и обучение, то и доказательство берет начало из предшествующего знания, то есть из общих понятий. Иначе невозможно доказать, не приняв сначала некоторые общепризнанные положения из общих понятий. Как в геометрии нельзя доказать, что две стороны треугольника больше третьей, не зная сначала, что такое треугольник вообще или угол вообще, так невозможно познать доказательство без предшествующего знания.