«Вот истинная тайна, которая лежит перед всеми глазами.

Лежит, вечно окружая вас, но никем не видимая».

И делая слова Шиллера «К мистикам» своими, как это делает каждый, кто цитирует чужие слова для себя, мы не можем не отметить, что не только слова, в силу своей живописной природы, имеют самый разнообразный смысл сами по себе и дают о себе знать в зависимости от обстановки, в которой они появляются, но и что целые мысли – и серии слов – как расширенные образы – легко и уместно вписываются в другие связи, для которых они первоначально и отдаленно не были предназначены.

LITERATUR, Gustav Gerber, Sprache als Kunst, Berlin 1886

(Множественность не может быть выдвинута без необходимости).

Введение Руэди Имбах

Подобно тому, как существуют языковые знаки, которые не относятся к внеязыковым объектам, а являются знаками языковых знаков, существуют и ментальные термины, которые являются не знаками вещей, а знаками ментальных знаков. В соответствии с арабской логической традицией Оккам называет их именами второго намерения (Текст 9). В связи с прояснением этого понятия возникает фундаментальная проблема происхождения, функции и природы общих терминов (тексты 10—11).

Эти вопросы имеют фундаментальное философское значение, поскольку обсуждается отношение человеческих понятий к внеположной реальности. Критикуемый Оккамом реализм – во всех его порой весьма изощренных вариантах – стремится спасти реальное содержание универсалий. По этой причине он должен утверждать, что нечто во внементальной реальности соответствует универсалиям.

Опровержение Оккамом всех форм эпистемологического реализма просто, радикально и судьбоносно: универсальными являются только понятия (и языковые знаки); то, что реально существует, напротив, сугубо индивидуально. Никакие хитроумные рассуждения не могут преодолеть это противоречие: «Так же невозможно, чтобы внементальная вещь была универсальной… как невозможно, чтобы человек был ослом с точки зрения мышления или бытия».

Функция универсальных понятий в познании человеком индивидуальной реальности очевидна, если вспомнить, что уже было сказано: интенции, понятия – это знаки, задача которых не представлять внементальные объекты, а отсылать к ним. Подобно тому, как языковые знаки отсылают к чему-то через свое значение и могут обозначать что-то в предложении, концепты – это общие знаки, которые могут обозначать отдельные вещи в ментальных предложениях.

Учение Оккама о понятии как знаке революционизирует средневековую эпистемологию, разрушая в корне традиционную точку зрения – понятие как образ познаваемого. В то же время теория абстракции, которая должна была объяснить, как интеллект отделяет общее понятие от чувственного, индивидуального концептуального образа, становится устаревшей и излишней. Поскольку Оккам в первую очередь стремится к негативной критике – он настаивает на разрушении суеверия, – вопрос о происхождении универсалий его почти не интересует. Для него они являются компонентами естественного языка, который возникает сам собой при столкновении с внешним миром.

Взгляды Оккама на природу или сущность понятий развивались. В тексте 9 (4) Оккам предлагает три возможных решения этой проблемы, которые он ранее оценивал как вероятные в комментарии к Сентенциям и в комментарии к Peri Hermenias. Первый из этих трех тезисов предполагает, что универсальное – это изобретение или продукт интеллекта (fictum, idolum), который обязан своим существованием исключительно деятельности интеллекта. Своеобразное бытие этих фикций, которое следует отличать от реального существования вещей, Оккам называет esse intentionale или esse obiectivum.