– Волк, тебе там удобно? – буднично, но заботливо осведомилась Катерозе, не отрываясь от работы.

– Вполне! – деловитым и довольным одновременно тоном ответил Миттельмайер. – К полёту готов!

– Ты знаешь, эта магнитная буря тут весьма некстати, мне кажется, – задумчиво произнесла она. – Не эфир, а помойка, да и чревато подсветкой фюзеляжа – ночью такое счастье врагу пожелать. Я скверно различаю кто где, а потому двинем-ка на самое видное место – вот там точно никто не увидит, и до утра отсидимся нормально, а то оперировать надо бы сейчас уже.

– Пробуй, – подражая интонациям Оберштайна, ответил напарник. – Нынче ты капитан.

– Да-да, конечно, – тихо и бессодержательно ответила она, а затем густым и низким голосом протянула несколько слов, будто поднимая вверх меч перед спаррингом. – Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его, и бегут прочь от лица Его все ненавидящие Его! – руки в белых перчатках запорхали над приборной панелью, и вскоре «Изольда» отозвалась лёгкой дрожью встающей на след охотничьей собаки. – Ну, шеф, подмогай уже, не за себя просим… – это она прошептала и вовсе едва слышно.

Изольда взмыла над лесом и тихо пошла по неизвестному Миттельмайеру курсу. В эфире сразу же началась дикая шумиха – по всей видимости, миледи из тех пилотов, что предпочитают слышать всё – опять-таки привычка истребителя… Но если до того там просто царил абсолютно дикий гам, ругань и невнятная околесица, то почти сразу большая часть орущих притихла, и несколько голосов произнесли почти одновременно что-то вроде: «Смотрите, это же… Он Сам уходит… всё зря». Раздалось несколько звериных воплей – таких, что было трудно поверить, что их издают людские глотки, затем кто-то командирским воем отдал приказ «стрелять на поражение, любой ценой!!!». Леди фон Кройцер улыбалась ледяной улыбкой, шепча себе «ча-ча-ча, без кольца и шоссе». «Изольда» чуть качнулась, будто желая пригласить кого-то за собой, и Миттельмайер услышал голос её капитана у себя возле виска:

– Волк, веером, по всем ракетам пли.

Миттельмайер спокойно выжал гашетки – должно быть, красивое со стороны-то зрелище было, успел он подумать. Да и стреляют враги как-то недостаточно чётко, этак через такие залпы можно идти особо не напрягаясь. Что миледи успешно и делала, даже не давая себе труда подпрыгивать – с земли-то оно и вовсе сурово и солидно выглядит, неужто вправду боятся, хотя вроде визжать ещё истошней начали? Он успел дать ещё два залпа, спокойно отбивая чужие атаки, как тут впереди по курсу обозначился чей-то борт похожих габаритов, и он явно намекал, что не собирается их пропускать…

– Ага, самый вредный из всей толпы козлищ вылез, то-то он в кустах ждал всё время, – процедила сквозь зубы Катерозе, – ну, вот мы и встретились, подстилка Бафомета, без тумаков ему – как без пряников.

Миттельмайер забеспокоился – таран ему вовсе не нравился, но тут из эфира раздалось нечто очень злобное рычащим тенором и явно в ответ на её слова:

– Рыжая, не смей, он наш! Отдай по-хорошему!!!

– А по-хорошему с вами я не общаюсь, недомерки, – холодно усмехнулась Катерозе, не спуская с лица той же ледяной улыбки. – С дороги, криволапые, импотентами сделаю навечно.

«Изольда» чуть приподнялась, не меняя скорости, и Ураганный Волк уже подумывал о том, чтоб вмешаться, как вдруг увидел, что по помехе кто-то открыл огонь справа, смеясь добродушным баритоном в ответ на яростный недоумённый рёв.

– Сначала со мной пообщайся, облезлый, это ж моя земля-то! – с мальчишеской бесшабашностью проговорил кто-то новенький, и эти интонации очень напомнили ему голос его императора, когда они развлекались в битве при Мар-Адетта… – Потом будешь мечтать, чтоб разговаривать с моим сеньором! – и стало видно, как под ними чужой корабль просто унесло в сторону от атаки неизвестного флагмана, за которым ринулись ещё какие-то мелкие посудины, очень напоминавшие собой как раз корабли исчезнувшего Союза…