– Это какие? – Дин поправил капюшон, съехавший с головы.

– Да революции какие-нибудь, или, хах, сейчас смешно об этом говорить, но тогда можно было и мирно большинством голосов простых людей свергнуть правителя. Не везде, но в некоторых местах да. Очень смешные времена были. – Герман презрительно хихикнул. – Ну и, собственно, они начали по-тихоньку разделять людей, чтобы вернуть былые времена: вводили войны, фиктивные ссоры и обвинения между странами с последующими санкциями, контроль, цензуру, мощную пропаганду и многое другое. Мне все это рассказывали, даже сейчас в сети сложно найти настоящую правду. Это же не делали в открытую.

– А сеть все еще есть?! – Дин читал про интернет, и был поражен, что он еще существует.

– Конечно. Мы пользуемся в Башнях. Связываемся с остальным миром. У нас вообще все довольно технологично. Возможно, ты увидишь это все и может быть даже научишься. Если ума хватит. – засмеялся Белый.

Дин пропустил насмешку мимо ушей.

– Но что изменилось? Была война? Почему сейчас так?

– Да нет, какая война. У них была война только с вами. Точнее, даже не война, а мы – это мы, вы – это вы. У нас совершенно другие ценности и интересы. Но в какой-то момент стало понятно, что вы поумнели и старые приемы уже так не работают, как раньше. И было решено физически закрыть границы всех стран и жить так, как видит каждая элита. Наша выбрала такой вариант: отгородиться от вас, забрав себе ученых, военных, обслуживающий персонал и других нужных нам для жизни людей. А остальные как-то сами по себе. Считай, мы дали вам полную свободу. – Белый опять засмеялся. – Хотели ее, получите.

– Но почему, если ты говорил про революции, народ не получил, что хотел, когда все началось?

– Потому что вы боялись нас. У нас была армия, власть, деньги. А у вас что? Ни-че-го. Вы нам надоели. Надоело с вами церемониться.

– Деньги – это, как сейчас обмен?

– Да. И этого добра у нас хватало. Но потом стало ясно, что и этого нам не надо. Мы взяли нужное количество людей и персонала, которые готовы были служить нам в безопасности просто за еду, комфорт и наше хорошее к ним отношение. Какой смысл в лишнем звене в виде денег, если по сути вам надо очень мало? А уж от желающих быть с нами, не смотря на общую накалившуюся ситуацию тогда в мире, было хоть отбавляй. Ведь большая часть негодовала не потому, что хотела что-то поменять, а потому что внутри себя хотела быть нами, с нами или хотя бы приближенными к нам. – Герман слишком сильно пнул камушек и он улетел за отбойник по середине дороги на другую половину.

– То есть вы закрылись, чтобы вас не стало слишком много?

– Нет. Как бы так объяснить… Нас не могло быть слишком много, иначе теряется весь смысл элиты. Кто-то должен делать черную работу. И деды пытались как-то показать это народу, но он не хотел смириться и вот к чему это все привело. Да еще там что-то вообще непонятное началось, что ускорило процесс принятия такого решения. Короче, как вышло, так и вышло. Нас все устраивает. – он ухмыльнулся.

Дин опять пропустил смешок мимо ушей, но уже не специально – он вглядывался в даль. Вдалеке он явно видел человека. Вскинув к глазам бинокль, Дин увидел релига, который тоже смотрел на них через бинокль.

Видеть у религов бинокли было странно, они им не были нужны, чтобы проповедовать на улицах. Обычно они стояли в проходимых местах или просто шлялись в поисках очередной жертвы. Этого как-то занесло далековато от людных дорог. Дину показалось это подозрительным и он окликнул Тика, чтобы тот подошел к ним.

– Там религ. – предупредил он подошедшего Тика.