Папа проводил со мной много времени. У нас с ним были какие-то свои игры, секреты, шутки. Они были только наши и ничьи больше. С мамой мы не играли никогда. Тем не менее, когда я сильно баловалась и папа ничего не мог со мной поделать, он звал маму. И мама гаркала. Громко. И даже страшно.

То есть папа играл, а мама наказывала. Папа играл, а мама лечила, давала противные лекарства. Папа играл, а мама должна была ходить на родительские собрания и ругать за плохое поведение в школе (потому что сами оценки у меня всегда были хорошие, ну, почти). Папа играл, а мама в это время готовила еду или убирала квартиру…

При таком раскладе сил список претензий к маме автоматически пополняется новыми пунктами, а папа – всегда молодец. Очень хорошо!

Можно представить себе домостроевскую модель, когда отец является карающим органом. Тогда будут обиды на него. А если ещё и мать будет ущемляться в своих правах, то её ребёнок будет жалеть. Но тоже как-то не хочется иметь такую модель в своей семье.

Конечно, можно закатить глаза под небеса и вещать о равном участии родителей в воспитании ребёнка. И о равноправии у плиты.

Но вся история человечества подталкивает нас к тому, что разделение труда экономически более выгодно. Конечно, какие-то вещи в семье нужно делать вместе. Например, лепить пельмени. Ходить в гости, петь застольные песни, ездить отдыхать… Да много чего!

Но разделения труда – а значит, обязанностей и ролей – не избежать. Иначе – анархия и экономический хаос в отдельно взятой семье. То есть придётся в конце концов делить между собой роли «плохого полицейского» и «хорошего».

Вот интересно, кто у нас в семье кто? Обычно в гостиницах, если нас плохо обслуживают, мы с мужем делим роли так: он плохой, а я – соответственно.

А в семье? Надо спросить у детей.

Для социума мы с мужем делим эти роли так: он плохой, а я – другой.

Однажды мы были в Вене. Жили в каком-то шикарном отеле, где шикарной была не только сантехника, но и все охранные системы работали с шиком. У меня даже почта на «Яндексе» не открывалась – почему-то системой безопасности она причислялась к опасным сайтам и блокировалась. Я такого никогда не встречала. У мужа не открывалась половина новостных сайтов. И не работали «Танки».

Толмач в нашей семье – я. Я всегда всё перевожу. И всегда со всеми веду переговоры. Поэтому в течение трех дней я звонила на рецепцию и, используя весь свой арсенал вежливых оборотов на английском языке (некоторые, как выясняется, чуть ли не к староанглийскому относятся, но так уж меня учили), просила наладить нам интернет. Потому что я веду важную переписку. Потому что муж мой нуждается в бизнес-новостях, чтобы правильно вести свой бизнес. Надо же солидности на себя нагнать! И последний железный аргумент тоже использовался: в конце концов, у них пять звёзд или где?

И каждый раз мне вежливо отвечали, что менеджера по интернет-безопасности нет на месте. Но через час он обязательно со мной свяжется.

Мы не шли на экскурсии. Мы откладывали обед. Мы не ломились на распродажи. Мы ждали звонка менеджера по безопасности. А он не звонил. Через два часа звонила я. И всё повторялось. И так три дня.

В конце концов, мужу это надоело. После очередного вежливого ответа рецепции он взял трубку из моих рук и заговорил в неё сам. На чистом русском языке, где цензурных слов было штуки три, он сказал всё, что он думал об этом отеле, о менеджере по безопасности и о родителях того, кто внимательно слушал речь моего мужа.

Через пятнадцать минут неуловимый менеджер уже был в нашем номере. Через час у нас работали все нужные сайты, моя почта и «Танки».