– Что это такое? – сразу же насторожился его собеседник.

– Расчеты, Платон Генрихович, расчеты, – вежливо улыбаясь, ответил молодой визитер. – Вы их пока внимательно изучите, а я выйду за дверь, и прогуляюсь по вашему коридору!

Лепорелло, – а это, как уже, очевидно, догадался проницательный читатель, был именно он, тихонечко вышел за дверь, и действительно начал прогуливаться по коридору, а Платон Генрихович после некоторого колебания заглянул внутрь пакета. В нем, как и предполагал заместитель районного архитектора, оказались деньги, и деньги весьма немалые, что Платона Генриховича смутило окончательно. Аккуратно упакованные банковским способом, любовно перетянутые тугими бумажками со специальными штемпелями, в пакете находились пятьдесят тысяч американских долларов, и это был аргумент, против которого Платон Генрихович оказался бессильным! После недолгой и безуспешной борьбы с самим собой взятка, – а это, разумеется, была самая настоящая взятка, – была Платоном Генриховичем принята, и сначала засунута в письменный стол, потом положена в сейф, а после вообще в одно потайное место, специально устроенное для подобных взяток в полу. В оправдание свое всякий раз, беря подношение, Платон Генрихович говорил, что без взяток в архитектуре, тем более архитектуре московской, обойтись невозможно, и что возвести в Москве даже простой сарай – это вам не Вавилонскую башню построить! И как же он был прав, друзья, как же он был прав!

Вернувшийся через некоторое время из коридора молодой компаньон солидного иностранного представителя тут же получил соответствующее разрешение на снос внутренних перегородок и вообще на любую, какая понадобится, перепланировку, и, положив документы в папочку, сказал на прощание, пожимая руку чиновнику:

– Благодарю вас, дорогой Платон Генрихович, от всей души благодарю, вы действительно тысячу раз правы: возвести в Москве даже простой сарай, или, извините, сколотить обыкновенную голубятню, это вам не Вавилонскую башню построить!

После взаимных расшаркиваний, пожиманий рук, улыбок, и обещаний навестить как-нибудь иностранную фирму, а также ответных обещаний осчастливить архитектуру новым визитом, молодой человек удалился, а Платон Генрихович до следующего утра не занимался уже ничем, а только лишь мечтал о приятном. Мечты его были легки и воздушны, и заключались в основном в работе, обычно выполняемой калькулятором, то есть в сложных подсчетах, а также в суммировании разных цифр, которые Платон Генрихович производил в уме с феноменальной скоростью. Цифры мелькали у него в голове одна за одной, и складывались в такие приятные суммы, так много нулей было в этих цифрах, что заместителю районного архитектора мерещились уже и новый особняк на Рублевском шоссе, и очередная ежегодная поездка с женой на Канарские острова, и даже новенький, ослепительно-красного цвета автомобиль «Феррари», который, как он знал, покупать ни в коем случае нельзя, ибо каждый раз, когда кто-нибудь из его коллег позволял себе нечто подобное, начальство, знавшее в округе, да и вообще в Москве все и вся, назидательно поднимало вверх палец, и говорило: «Главное, господа, не светиться! Что хотите, делайте, хоть траву ешьте, хоть голышом на службу ходите, но чтобы ни о каких „Феррари“ я от вас больше не слышал!» Промечтав так весь день, и потом всю ночь, когда, лежа без сна, он на вопрос жены: «О чем ты мечтаешь, Платоша?», только приятно мычал, и не говорил ничего, из чего супруга сделала правильный вывод, что ему опять дали большую взятку, и что надо теперь в ювелирном присмотреть себе колечко с бриллиантом, – промечтав так весь день и всю ночь, и утром опять явившись на службу, Платон Генрихович был неожиданно арестован, и даже сначала не понял, что же произошло. Причем молодые люди в штатском, которые его арестовывали, и совершенно бесцеремонным образом поставили к стенке, заставив поднять кверху руки, моментально нашли тайник, искусно спрятанный под паркетными плитками пола. На вопрос, чьи это деньги, Платон Генрихович только лишь улыбался блаженно, да повторял, как попугай, одну за одной две фразы: «Возвести курятник в Москве, это вам не Вавилонскую башню построить!», и «Что хотите, господа, делайте, хоть „Мерседесы“ себе покупайте, но чтобы о „Феррари“ я от вас больше не слышал!» На что арестовавшие отреагировали в том смысле, что заместитель архитектора получал деньги еще за какие-то здания, условно называемые курятником и Вавилонской башней, а также приобрел себе дорогие машины. И хоть это и было недалеко от истины, но большего добиться от Платона Генриховича, как ни пытались, не удалось. Он упорно продолжал мечтать, а также твердить эти две фразы, и его поместили в изолятор временного содержания, правда, не в Бутырский, а другой, мало чем от него отличающийся, чтобы он на досуге подумал, и вспомнил, что к чему. Удивительная, согласитесь, история, удивительная, и весьма поучительная!