Вообще-то я успел позавтракать — и даже очень плотно. Но приглашение принимаю. Очевидно же, что завтрак — это предлог. Наверняка родители хотят высказать мне всё, что думают о Лизе и вчерашнем обеде. Что ж, мне тоже есть что сказать.

Когда появляюсь в столовой, мать начинает суетиться:

— Владик, тебе каких блинчиков? С мясом или с джемом?

— Мне, пожалуйста, с уважением к моей девушке! И можно в блин не заворачивать!

Мамуля сидит, хлопает ресницами, отец тоже хранит молчание, только хмурит лоб. И я решаю добить их аргументами:

— Ты тоже молодец, мам! Ежу ж понятно, что не от хорошей жизни Лизиного отца лишили родительских прав! Она даже мне про это не рассказывает. Ей несладко пришлось. Бывает, она замыкается, не всегда может подать себя в нужном свете, но человек она хороший и два слова связать уж точно умеет! Ты бы это поняла, если б нормально с ней пообщалась!

— С этим никто не спорит! Сынок, садись, поешь! — тут же оживает отец.

— Спасибо, я сыт! — разворачиваюсь и ухожу.

13. Глава 13. Суровая родительская любовь

В тот же день:

11:05

Лиза

Выглядываю в окно уже десятый раз за час, а ее всё нет.

«Может быть, мне привиделось?»

Да нет же! Был живой человек, представившийся тетей Аней, и этот живой человек жаждал со мной еще раз встретиться. Только где она теперь?

Достаю телефон. Я внесла туда номер с визитки тети еще вчера ночью, когда Влад был в душе. После недолгих колебаний всё же решаюсь позвонить.

— Лизонька, я немножко заплутала! — без приветствий отвечает она. — Буду через две минуточки!

С облегчением выдыхаю и снова выглядываю в окно.

Когда тетя Аня наконец показывается в кафе, мне хочется прыгать от счастья.

— Привет! — бросаюсь к ней.

Сегодня она еще красивей и элегантней. Настоящая леди с аккуратно уложенным каре. Делаю для себя заметку — если когда-нибудь захочу так подстричься, мне наверняка пойдет, поскольку ей очень даже к лицу, а лица-то у нас почти одинаковые.

Я провожу тетю в дальний угол зала, словно стремлюсь спрятать ее ото всех. Хотя, в общем-то, прятать не от кого — людей почти нет.

— Чай, кофе? Что посерьезней? — подаю ей меню.

— Чай, кофе и посерьезней, — отвечает она с улыбкой. — Есть какое-нибудь фирменное блюдо, которое тебе нравится? Я бы взяла его, специально сегодня не завтракала, чтобы поесть в твоем кафе!

— Я знаю, что тебе принести!

Бегу на кухню, бужу сонного повара-колобка громким окликом:

— Серёжа, мне один суп-крем из шампиньонов и куриный жульен! Еще две порции черничного пирога…

Тетя Аня оказывается большим ценителем европейской кухни. За пробой вкусных блюд и болтовней обо всем на свете проходит примерно час. Очень скоро у меня возникает чувство, будто мы сто лет знакомы, будто она мне самая родная. Наверное, зов крови или что-то такое. Так комфортно я давно себя ни с кем не чувствовала, разве что с сестрами в «Отличной», и то не со всеми.

Когда снова появляюсь на кухне с заказом на очередную вкусняшку, меня отводит в сторону моя напарница, Кристина:

— Это твоя мама?

— Нет, тетя, — с улыбкой поясняю. — Приехала из Америки, представляешь?

— Вот это да! — охает она, убирая со лба русую челку.

— Ага, а у меня как раз смена…

— Давай я тебя подменю! — предлагает она. — Ты же вчера за меня потрудилась. Спокойно пообщаетесь, сходите куда-нибудь! Я думаю, Виталик против не будет…

— Ой, было бы здорово!

Сразу же бегу переодеваться, возвращаюсь в уличной одежде.

— Тетя Аня, торжественно приглашаю тебя продолжить чаепитие у меня дома! Заодно посмотришь, как мы с Владиком живем…

— Здорово! — кивает она и кладет неприлично крупную сумму в коробочку с чеком.