Так что я купил сезонный билет. А затем я нашел себе новую работу. Я работал на страхового агента на Каунти-роуд. Контора закрывалась днем по субботам, поэтому приходилось отправляться на матч прямо с работы. Работу эту я ненавидел. Я хотел работать в музыкальном магазине. Поэтому я нашел работу именно там. И работал там по субботам. В последующие двадцать семь лет. Что в некотором смысле притормозило мой переход куда-то еще до тех пор, пока спутниковое телевидение «Sky» не изобрело трансляции по воскресным дням и вечером по понедельникам и мы не вернулись в Европу, а я не вернулся в Ливерпуль, проведя четыре года в Йоркшире, и походы на матчи вновь не стали реальностью (у меня был доступ к сезонному абонементу, но давайте не будем говорить о том, как это у меня получилось).

На это у меня ушло двадцать семь лет, за столько же мир пришел к выводу, что ему на самом деле не нужны магазины грампластинок, – чрезмерная трата сил на то, чтобы добиться двух вещей:

1. Стать писателем. Тем, кем, по моему мнению, я должен стать, хотя мне всегда в некотором роде казалось, что я буду сочинять комиксы, и я никогда не думал, что приду к тому, что стану писать о футболе, мне ни на секунду в голову не приходило, что стану драматургом. Драматургом, получающим награды, – поспешно добавляет он, – со свидетельствами о награждении в рамочке на стене и всем прочим.

2. Наконец-то получить сезонный абонемент. Вот тут-то и появляется 5 августа.

5 августа 2015 года я отправился на «Энфилд». Отдохнувший, проведя недельку на острове Гран-Канария (первая часть отпуска, его семейная часть), основательно посвежевший и отлично загоревший, держа в руке письмо, счет-квитанцию за коммунальные услуги в качестве подтверждения моего адреса проживания и недавно использованный мною паспорт в качестве удостоверения личности.

Письмо было от футбольного клуба «Ливерпуль» с уведомлением, что мой сезонный абонемент готов и его можно забрать. На период с 1986 по 2015 год. Мгновение ока и целая жизнь. Я предъявляю письмо, паспорт, счет-квитанцию, и девушка в окошке зачитывает мне подробности о моем месте на трибуне и спрашивает: «Все верно?»

Моя первая реакция: «Нет, это место моего папы». Что-то не складывается. Не могу понять, как мой сезонный абонемент может быть выписан на место моего отца. Нет ни единой догадки.

Поскольку мы потеряли папу в ноябре 2014 года, я продолжал пользоваться его абонементом. Люди нашептывали мне, что я просто должен и далее пользоваться им. Ничего не говори. Ходили слухи, что на основной трибуне «Энфилда» сиживали 125-летние старики и по-прежнему чудесным образом регулярно посещали матчи. Утверждалось, что если вы попросите переписать абонемент на ваше имя, он (в лучшем случае) перекочует к кому-нибудь, занесенному в лист ожидания. Но более вероятным все же, как убеждали знающие люди, был вариант, когда ваше место отдавалось в корпоративный сектор, превращаясь еще в одно зрительское место, предоставленное туристам с пластиковыми пакетами, набитыми сувенирами.

Истории дают ошибочное представление. Слухи не всегда бывают верными. На «Энфилд», возможно, было затрачено какое-то время (на вторую половину сезона 2014/15 года), но все эти разнотолки сделали свое дело. Они трансформировали мой абонемент. Папа хотел, чтобы я ходил с его сезонным абонементом, и я его ношу с собой. Я сижу на его месте, я разговариваю с мужиками, которые, бывало, сидели рядом с ним, я слежу за матчем под тем же углом зрения, что и он, возможно, я сокрушаюсь по поводу тех же вещей, что и он. Сквернословлю я намного меньше, чем делал это раньше на террасе Коп