– Прибери здесь, а завтра мы проведем грандиозное испытание, что наконец поможет нашему другу! Воистину прекрасный день, друзья. До завтра!

Пара осталась одна, в полной тишине. Кэйлан опустился на стул, чувствуя озноб. Хотелось бы умыться, вновь ощутить на теле приятное прикосновение его привычных одежд. Парень обхватил себя руками и съехал по стулу вниз, вытягивая ноги.

– Он сказал испытание? – тихо спросил он у помощника.

Тот, всё еще пытаясь принять участь уборщика, хотя, казалось бы, это уже должно входить в привычку ассистента, кивнул.

– Мы ни разу не делали трепанацию на живых.

Сердце Кэйлана совершило остановку, после чего забилось сильнее, словно в груди маленькой пташки, что попала в сети и рьяно пытается выбраться. Ему нужно бежать. В этом он был уверен, как никогда ранее.

Если он сделает вид, что направился спать, то сможет собраться, дождаться, пока помощник Морсиса закончит со своими делами и тогда Кэйлан наконец оставит дом лекаря с его испытаниями на живых позади. Возьмёт своего коня и пуститься куда-нибудь подальше отсюда. Если он держал путь из столицы, значит нужно придерживаться первостепенного плана, пусть Кэйлан и не мог вспомнить каким он был и что содержал в себе.

– Пожалуй, мне нужно отдохнуть перед этой… трепанацией, – произнес парень, поднимаясь со стула.

Он потянулся за тонкой рубахой, которую выдавали в доме лекаря каждому больному. Помощник, с тяжелым вздохом, принялся чистить пол. Кэйлану стало жутко стыдно, отчего он опустил глаза, не в силах наблюдать как мучится парень, прибирая за ним. Всё-таки ему не составит труда помочь, чтобы тот закончил работу и скорее ушел отдыхать, дав возможность Кэйлану бежать из дома.

– Позволь мне помочь, – с готовностью сказал Кэйлан, отчего ассистент недоуменно взглянул на него.

– Зачем?

Кэйлан молча схватил тряпку, окуная её в таз с теплой водой, от которого шел хвойный аромат. Он не удивился, ибо успел заметить, что Морсис достаточно строг в плане обеззараживания помещения, всех его приборов, коек для больных, даже пола и стен. Поэтому от всех поверхностей в доме исходил душистый аромат.

– С чего ты решил, что во всём виновата ведьма? – разрушил тишину Кэйлан, опускаясь на пол и начиная смывать лужи из остатков еды и настроев лекаря.

– А что тут непонятного? Сейчас ведь эпидемия, ведьмы чинят зло на улицах, порабощая души и умы таких недоумков как ты. Хотя о чём говорить, даже Цион оказался таким недоумком, пуская ведьму в свой дом.

– Моего рыцаря казнили, хотя он даже не был причастен к магии.

– О, неужели? Совсем невиновен?

– Он, конечно, покупал лекарства у местных чародеев, но не являлся одним из них. Да и кто не покупал? Раньше это было привычным делом, ведьмы спасали скот от вымирания и болезней, лечили нуждающихся.

– Это всё сказки, тупица. Конечно, во времена Циона нам всем рассказывали о том, что пользоваться ведьминскими припарками это правильно. Но именно из-за такого идиота императора всё и началось. Уже тогда они начали отравлять воздух, воду, продукты, скот, да всё к чему прикасались!

– Мне так не кажется… Если бы моя семья обратилась за помощью к ведьме, то мама с папой были бы здоровы и живы.

– Дурак! Да им повезло умереть, не видя того, что творится на улицах. Ещё и сын полный дебил, раз думает, что магические гады невиновны.

– Я не говорю, что все они невиновны! – вспылил Кэйлан. – Но уверен, что вина их не больше, чем вина самого человека. Люди тоже совершают зло, а иногда даже большее, чем способны совершить ведьмы. Братоубийство, отцеубийство, душегубство на почве делёжки имущества, предательства ближних и воровство. Я насмотрелся этого сполна, когда путешествовал с Капо. Если мы виним ведьм в том, что они имеют природный дар, то можем винить и птиц, что те умеют летать.