Дело в том, что когда все -таки ситуация спустя пару месяцев разрешилась, то не было уже подобного чувства. Просто все разом разбежались, пытаясь забыть все это как страшный сон. Ну, а сейчас, проблема была отложена решением, а мысли устраивались на добрый лад. Таким образом, освободилось место для хорошего настроения. И вовремя – принесли долму.

Хотелось есть и мы занялись делом. После утоления порывов аппетита, заговорили только после первых глотков вина:

– Ничего, -протянул Леня, вглядываясь в бокал, -судя по обстановке, я думал, будет хуже.

– Я тоже в первый раз – не ожидал, – подтвердил я, – мы сюда пришли, потому что через дорогу был закрыт «дикий ресторан». Ну, тот, где дичь подают. Тоже про него случайно узнали. Говорят, что его очень любят иностранцы: все дико свежее и, точнее, действительно дикое и действительно свежее. Откуда – то из Сибири везут. Потому и меню у них часто меняется, что не знают, что им привезут в следующий раз. Да, и по ценам, иностранцы не идут туда, где дорого.

– Да, интересно, -Ленчик внимательно посмотрел на меня и потянулся за долмой.

– Ты чего так на меня глянул?

– Так… – он сосредоточился на своей вилке, которой уже подцепил кусок и готовился отправить его по назначению.

Все у него – так. Вот и сейчас он посмотрел на меня совершенно ясным, но я бы не сказал, что искренним взглядом: непонятно что именно он в себе нес – насмешку ли, критику ли, снисходительность, подозрительность, что – нибудь еще? Сложно представить, что значит это самое «еще»? Я так и не могу до конца понять его.

Мне иногда кажется, что он в себе что-то держит, словно выжидает, в готовности в подходящий момент взорваться этой самой тайной. Но дело в том, что, он и сам, скорее всего, не знает в чем он готов так разрушающе выразиться.

Временами я думал, что все его надлежащее поведение лишь какой-то замаскированный ход, и это его самого тяготит. Все только потому, что все вокруг так. Но! Леня, словно, ждет своего часа. В итоге, я пришел к выводу, что, скорее всего, ему хочется то ли доказать что-то, то ли наказать кого-то. Только, вот, тот, который достоин мести, либо, уже давно в прошлом, либо его вообще нет, а скомпонован он в собирательном образе. А тлеющий огонь внутри, так и остается. И он, скорее всего, его выплеснет на любого, кто, так или иначе, окажется рядом и будет подходить, хоть чем-то, под образные характеристики ментального врага.

Глядя на него, мне всегда, отчего-то, приходила одна и та же мысль: Способен он на предательство или обман или нет?

Смотришь с одной стороны, всегда учтивый, вежливый, но словно старается быть таким, словно сам сомневается в этих качествах. И тщательно старается заглубить в себе нечто другое. И вот, это, самое, и, мне, не давало покоя. Будто ожидаешь, что в любой момент оно превратится в острый нож и товарищ преобразится, не контролируя сам себя в выбросе его в твою сторону. Куда он ударит и чем окажется оружие-неизвестно…

Партнеры жаловались их всемогущему шефу на то, что «Ваш Леонид» оказывает психологическое давление на переговорах. В целом, такая жалоба была только в плюс сотруднику, если бы не уровень участников переговоров, которые занимали верхние позиции в финансах: других у его патрона не было. Но дальше жалоб дело не заходило.

Тот его особенно не ругал, да даже и не очень то журил – навроде:

– Поаккуратнее надо.

Леня воспринимал это как относительно правильное направление своих действий, потому старался – «аккуратнее». В итоге, всем приходилось мириться с его поведением.

Оттого Леонид связывал свое «большое» будущее с ним и никуда не стремился уходить, хотя были предложения достойного характера, после поступления которых, как правило, другие не думают.