– Кажется, он обиделся, профессор, – заметила, невольно отпрянув, Ева – фигуристая двадцатипятилетняя блондинка.

– Нет, – заверил ассистентку профессор Виктор Агинский, – Адам не может нас сейчас слышать. Он нас даже не видит – я затемнил перегородку с его стороны.

– Да? А было такое впечатление, что он метил прямо вам в лоб.

– Это невозможно, – усмехнулся Виктор. – Жрать хочет, вот и психует. Только шалишь, приятель, обед придется заработать… или сидеть тебе сегодня на диете.

– А что Адам делает не так? – спросила Ева, с сочувствием наблюдая, как тот нервно меряет шагами вольер. – Мне показалось, что пирамидку он собрал правильно – сложил все кольца по размеру.

– Я сегодня усложнил тест, – пояснил Виктор: – он должен не просто нанизать кольца от большего к меньшему, но еще и подобрать их по цвету, в определенном порядке – красные к красным, зеленые к зеленым, и так далее…

– Откуда ж ему об этом знать?

– Ну, ты-то хоть не тормози, Ева, – возмутился профессор. – Разумеется, я сначала показал ему, что и как он должен сделать, чтобы получить свою пайку. Причем трижды показал. А он тупит! Это уже пятая его неудачная попытка.

– А… может он не разбирает цвета? Вдруг он дальтоник?

– Как бы ни так: его способности к цветовосприятию я давно проверил – цвета он различает не хуже нас с тобой. Просто ленится думать. Наверное, я слишком его избаловал… Ну, что ты топчешься, как бык в стойле! – снова вспылил профессор Агинский. – Головой работай, а не ногами. Ладно, показываю еще раз – последний.

Виктор сел за стол и включил компьютер. Внутри вольера, на стене, немедленно вспыхнул один из двух широких плазменных экранов. Ученый поставил перед собой точно такую же пирамидку, которую не удалось правильно собрать Адаму, стряхнул кольца со стержня на столешницу и принялся медленно, фиксируя каждое движение, нанизывать их обратно. Адам смотрел на экран набычившись, тем не менее, внимательно наблюдал за всеми манипуляциями профессора Агинского; когда тот закончил, Адам с явной неохотой, но все же подобрал разбросанные кольца и сложил пирамидку заново – на сей раз как надо.

– Браво! – зааплодировал профессор. – Вот ведь можешь, когда захочешь. Получай заслуженную награду.

В вольере отворилось небольшое окошечко, из него выдвинулся поднос, на котором стояла пластиковая миска с густым фасолевым супом; в фасоли плавала кость с изрядным шматом мяса. Адам схватил миску обеими руками, поднес к самому носу и понюхал. Оставшись, по всей видимости, доволен запахом, он сначала вытащил из миски ложку, облизал её и отбросил прочь. Затем, запустив в суп короткопалую, поросшую рыжеватыми волосами пятерню, выложил мясную кость прямо на пол, и в три глотка выхлебал суп. Закончив с супом, Адам удовлетворенно рыгнул и, отшвырнув миску, принялся за мясо.

– Эх ты, свинота необразованная, – покачал головой Виктор, – приличным манерам, сколько не бьюсь, так и не научился.

– Не слишком ли много вы от него требуете, профессор? – заметила Ева, с сомнением глядя на скошенный лоб и массивные надбровные дуги Адама. – С его-то мозгом…

– А что не так с его мозгом? – уточнил Агинский с ноткой иронии в голосе.

– Ну, как… – растерялась ассистентка, – он же менее развит, чем наш… разве нет?

– Во всяком случае его мозг даже крупнее человеческого. А касаемо развитости, тоже не все однозначно. Лобные доли у палеоантропов или, как их чаще называют – неандертальцев действительно развиты слабее, нежели у нас, сапиенсов. Однако затылочные, напротив – гораздо сильнее. Как ты наверняка знаешь, лобные доли отвечают прежде всего за логико-аналитическое мышление, а затылочные – за символическое, основанное на ассоциативных связях зрительных образов.