Хмурил брови и молчал.
И никто не знал, не слышал,
Как на улицу он вышел.
Затерялся среди прочих,
Растворился и пропал.
«Твой голос негромкий закопан во рве…»
Твой голос негромкий закопан во рве.
Мне его никогда не услышать.
Не сохранить в себе,
Слова твои уж теперь не дышат.
«Дом раскололся надвое…»
Дом раскололся надвое,
Мир раскололся надвое.
Я раскололся надвое.
Не понимаю
То, что понять могу.
«Играть ненужными словами…»
Играть ненужными словами,
Шутить, смеяться невпопад
Мы научились вместе в вами.
Я вспоминаю летний сад.
Я вспоминаю летний сад,
Где мы учились вместе с вами
Шутить, смеяться невпопад,
Играть ненужными словами.
«Кто услышит, поймет…»
Кто услышит, поймет
Песню грустную мою?
Кто заплачет и споет
То, что я теперь пою?
«Осыпается известка…»
Осыпается известка
С пыльных стареньких печей,
Где виднеются коросты
Древних, старых кирпичей.
«Пусть будет ночь твоя длинна…»
Пусть будет ночь твоя длинна,
Как тень от Эйфелевой башни.
«Твой голос пресветлый…»
Твой голос пресветлый
Летел над полем,
Наполнен болью, захвачен горем.
О чем твои слезы, о ком твой плач?
Не бойся. Он не утонет.
Он всего лишь мяч.
«Постучали ночью в двери…»
Постучали ночью в двери,
Ты мне на слово поверь,
То ли люди, то ли звери
Постучали ночью в двери.
Постучали ночью в двери
То ли люди, то ли звери.
Замяукали, залаяли,
Что им надо, не пойму.
«Когда в бездонность опрокинется ночь…»
Когда в бездонность опрокинется ночь,
Я знаю, что ты прогуляться не прочь.
«Было время, когда, сутулясь…»
Было время, когда, сутулясь
Над беспечным стихом,
Я через время мчался верхом
По строчкам рифмованных улиц.
Зависть
Ночь срывала прозрачный иней
С небывалых твоих ресниц.
Непонятную глупость линий
Замерзавших в снегу синиц.
Я смотрел в никуда, печалясь,
Сквозь зрачков твоих тихих синь.
Всюду ты, как во сне, являлась,
Ты привычку такую кинь.
Глупо верить и ждать ответа.
Улыбалась ты мне вослед.
Закрываясь рукой от ветра,
От несчастий своих и бед.
Я завидовал, злился, плакал,
Потому что совсем другой
Вдруг коснулся тебя рукой.
«Я на рассвет смотрю…»
Я на рассвет смотрю,
Который тает.
Идет философ к алтарю
И о счастье мечтает.
Беспечный, позабыв про все на свете,
Идет в кабак
Залить вином мечтанья эти.
Все правильно, и так
Любой прикручен к своему уделу,
Как к вину.
Я ж посвящаю время делу,
И пустяком его я не спугну.
Бегут и множатся минуты,
Слагаясь в бесконечный рой.
Который жизнью называют плуты,
Бывая трезвыми порой.
Мне это слово непонятно,
И я смеюсь,
Когда лепечут сладко и невнятно
О том, чего я с детства не боюсь.
Пускай же тешат душу
Нелепой сказкой.
От них я затыкаю уши,
Лицо закрою маской.
Февраль 1985
«Слова твои убийственны, как яд…»
Слова твои убийственны, как яд,
Мне дружеской предложенный рукою,
Но ты, я вижу, не смущен. Ты рад
Меня унизить, и с тобою
Толпа прислужников кровавых,
Готовых роковой удар нанесть
Любому из униженных и правых.
Остерегайтесь, вашу спесь
Я все же смять сумею,
Как дурно пахнущий цветок.
А коли нет, рукой своею
Я сам теперь сочту итог
Всем дням, какие прежде были,
Уже архангелы врата свои открыли.
Смелее, кровью пахнущий клинок,
Теперь не время грусти предаваться.
Короткий выпад. Шаг. Нырок,
Вы разучились что-то улыбаться.
Февраль 1985
«Письма… Кто их не ждет?..»
Письма… Кто их не ждет?
Вопросы достойны Зенона.
Придет? Не придет? Придет?
Мне ящик почтовый – икона.
10 февраля 1985
«Между нами, все просто…»
Между нами, все просто:
И разлуки, и версты.
Только знай, где б я не был,
Ты со мной, моя небыль.
Февраль 1985
Друзья поэты
Вы сочиняете печальные куплеты,
Хвала привычке, будто невзначай.
Когда не спится вам, – читаете газеты.
Но вот фортуна улыбнулась,
И окна настежь, и ко всем чертям,