Везет меня по бездорожью.
Встаю, пугаясь, на дыбы,
Переполняюсь внутреннею дрожью.
«Не надо никогда писать стихов…»
Не надо никогда писать стихов,
Не изведав горький запах лета,
Не услышав пенья петухов.
Не тверди, что песня спета.
Лучше ты тихонько помолчи,
Лучше слушай сердцем соловья,
А от вдохновенья выброси ключи.
«Ухожен и прибран на вид…»
Ухожен и прибран на вид,
Надменен, как пожарный щит.
«Один остался шаг…»
Один остался шаг,
Всего лишь ночь осталась.
Смеется месяц – маг,
Над кучею исписанных бумаг.
«Я думал, что всему конец…»
Я думал, что всему конец,
Что ты ушла с рассветом,
Когда надела свадебный венец,
Глаза лучились мягким светом.
Прошел десяток лет,
И стали мы другими с виду.
Ты пронесла в глазах тот свет,
А я несу в душе обиду.
Но хочется ошибки нам исправить
И новыми сознанье наградить.
Жеребячья судьба
(Пародия на стихотворение «Верю коню»
Леонида Додина)
Лошадям лишь только верю,
Буду век стоять на том.
Для меня конюшни двери —
Это двери в отчий дом.
Нету выше наслажденья,
Чудным запахом дышу.
Каждый день со дня рожденья
Ем овес, стихи пишу.
Если стойло я покину,
Не смогу прожить и дня.
Захирею, сдохну, сгину,
Злого конюха виня.
Выйду молча на дорогу,
Уши острые прижав,
И зачахну понемногу,
На прощание заржав.
Пусть поэт я был хреновый,
Не смотрите свысока,
Постелите в гроб сосновый
Мне попону рысака.
Старики
Они на диком полустанке
Встречать ходили поезда,
Букет цветов в стеклянной банке,
В холодных каплях провода.
Я сплю, я слушаю, читаю…
Колокола, движенье, звон.
Я ничего о них не знаю,
В гуденье, в грохот погружен.
Лязг буферов, туман простора,
Зари малиновой эмаль.
Глаза кошачьи светофора,
Чего-то нет, чего-то жаль.
Смятенный ропот слов забытых
Через порог из-за дверей.
На письмах, штемпелем пробитых,
Мольба вернуться поскорей.
Но дождь опять свисает с тучи,
Все лица стерты рукавом,
И обстоятельства живучи,
И нет кого-то за столом.
Дома, селенья, полустанки.
Не знаю, вспомню ли когда.
Букет цветов в стеклянной банке
И в серых каплях провода.
«Заточен я в сегодняшнем дне…»
Заточен я в сегодняшнем дне,
Душа окольцована бытом,
Но где-то таится на дне
Память о чем-то забытом.
«Кто ты?» – себя спрошу,
Не узнавая лица
Того, что в душе ношу.
«От себя мне не стало житья…»
От себя мне не стало житья,
Я мальчик теперь для битья.
«Кто прав, а кто неправ…»
Кто прав, а кто неправ,
Решим не мы,
А родовые муки трав.
«Помню вечер я, помню ласковый…»
Помню вечер я, помню ласковый,
Да и глаз твоих не забыл.
Ты далекой стала сказкой,
То ли выдумка, то ли боль.
«Муза с арифмометром в руках…»
Муза с арифмометром в руках.
Квадратные корни рифм.
Все измеряем термометром.
Чувствительность – бледный миф.
Открылся на лирику спрос.
Душа – что замочная скважина,
На все есть ответ, был бы вопрос.
Любовь же слюнями изгажена.
К чертям конъюнктуру.
Здесь все потребляется.
Даешь всеобщую культуру,
Успех обещается.
Низводим Пушкина до интерьера.
Нужен черный коленкор.
Телевизор, квартира, карьера —
Для культуры огромный простор.
Пусть любовные интрижки
Не считаются грехом.
Собиратели сберкнижки
Гордо ходят петухом.
Завлекательны сюжеты,
Словоблудие в чести.
Прямо в дом из оперетты —
Пошлость в дом к себе пусти.
Сочинение психоза,
Нагнетание тоски.
Лезут прямо из навоза
Чтива пошлого куски.
«Ты синицей влетела в окно…»
Ты синицей влетела в окно,
Я шелками его занавесил.
Стало пусто вокруг и темно,
Мир цветной, почему ты невесел?
«Я знаю людей так до спешки охочих…»
Я знаю людей так до спешки охочих,
Что у них от покоя болит голова.
Они многие тысячи глупостей прочих
Облекают в чужие слова.
«Быстрее, быстрее, быстрее…»
Быстрее, быстрее, быстрее…
Мы все на глазах у травы стареем.
«Дождевые капли прыгали…»