Как бы то ни было, но проникнутый христовщинскими воззрениями и воспитав в себе «Христа», Кондратий Селиванов имел достаточно силы воли для того, чтобы в конец выполнить пятую заповедь Данилы Филиппова и вместе со своим приятелем Мартыном Родионовым оскопился; оскопившись, он почувствовал себя как бы «убеленным» и свободным от греха, а потому, желая спасения людям, и пошел на проповедь всеобщего убеления, крещения огненного или оскопления. Долго бродили они по прежним окраинным губерниям, много народа обратили «на путь истинный». Принял ли при этом Кондратий Селиванов имя Андрея Иванова, или же последний был таким же, как и он проповедником оскопления и убеления – вопрос нерешённый, хотя первое предположение и представляет гораздо более вероятия, так как впоследствии ересиарх с такими подробностями рассказывал о судьбе Андрея Иванова, что не оставлял никакого сомнения в том, что испытал все это сам.

Не сразу «объявился» среди скопцов Кондратий Селиванов во всем величии двух своих самозванств, а действовал крайне осторожно и только убедившись в том, что все ему поверят, благодаря собственному своему экстатическому состоянию, а также и пророчествам наиболее экзальтированных и, следовательно, наиболее уважаемых лиц. Сначала на всех хлыстовских сборищах можно было видеть смиренного, истощенного постом, молитвою и другими подвигами нищего странника высокого роста, лет сорока пяти от роду, с большими, умными глазами, продолговатым, скулистым лицом, длинным носом, широким ртом и несколькими волосиками на щеках, подбородке и верхней губе. Смиренный раб Божий садился всегда у порога и питался мирским подаянием, пока наконец всеми уважаемая «матушка, дорогая полковница, владычица и верховная гостьица» Акулина Ивановна не признала в этом убогом сосуде скудельном «государя батюшку Петра Федоровича» и Бога. Весть о новом пришествии Бога на землю скоро распространилась по всем христовщинским кораблям, а Кондратий Селиванов и сам не терял времени, постоянно ходил с места на место, бывал то в Орловской, то в Тамбовской, то в Тульской губернии, проповедовал «убеление» и собирал целые массы народа под свои «белые знамена».

Дело шло у Селиванова неожиданно удачно, но об этих успехах не могло не прознать начальство, и в 1772 г. состоялось назначение полковника Волкова для следствия по поводу 13 скопцов в Орловской губернии. Великая монархиня поняла своим светлым умом, что с невежеством нельзя бороться плетьми и плахою, а потому и вставила в именной свой указ, приведенный в начале нашей заметки человечные и незабвенные слова. Найти оскопителей Волкову не удалось, и дело окончилось сдачею оскопленных в солдаты. Через три года тот же Волков послан был производить следствие о скопцах в Тамбовской губернии, где ему удалось захватить Кондратия Селиванова, называвшегося тогда Андреем Ивановым. После наказания плетьми ересиарх был сослан в Нерчинск, другие его пособники отправлены на крепостные работы, и здание, так успешно возведенное Кондратием, казалось, должно было рухнуть. Но на деле оказалось совершенно не то. Ореол мученичества за истину окружил образ Кондратия Селиванова, а в самом народе слишком крепко засело убеждение в спасительности «убеления», чтобы его можно было вырвать батогами, плетьми и каторгою; напротив того, эти самые каторжники, едва прибыв на место ссылки, с новою энергией принялись за проповедь свою «на новом невспаханном еще поле», и не прошло нескольких лет, как в Риге, Дюнаминде и других местах появились новые скопческо-христовщинские корабли.