Кстати, такой же раствор в основном применялся и для еженедельной промазки полов в землянках. Доски тоже были в большом дефиците, поэтому в то время редко у кого были деревянные полы. Но справедливости ради надо сказать, что земляные мазаные полы в таких землянках для утепления, как и в казахских юртах, застилались еще или кошмой, или толстыми домоткаными половиками, хотя это не спасало малолетних детей от хронических простудных заболеваний. В то время туберкулез был одной из основных заболеваний среди казахского населения.

Такой дом, как правило, состоял из следующих помещений – холодные сени, кухня-столовая и чистая комната (горница). Между кухней и горницей возводилось основное отопительное сооружение внутри дома – печь. Печь включала в себя плиту, на которой готовилась пища, и русскую печь, состоящую из топки – сводчатого сооружения с подом для выпечки хлеба и полатей, которые располагались над топкой. Из плиты и из русской печи дымовые выходы встраивались в стену обогрева, которая представляла собой систему вертикальных дымоходов в форме лабиринта. Кроме основной функции – большого отопительного прибора – стена обогрева выполняла еще и роль перегородки между комнатами.

С самого начала строительства семья практически жила на стройке – в шалаше. Чтобы как-то защитить себя от дождя на каркас шалаша были настелены куски толи, старые брезентовые плащи и клеенки.

В послевоенные годы по всей стране люди вдоволь не ели. Не был исключением и Казахстан. То, что наши родители все вырученные за продажу дома в Жолымбете деньги вложили в покупку трех коров, было гарантией того, что на новом месте мы не будем голодать. В то время корова рассматривалась как основная кормилица семьи.

Сразу по устройстве отца на работу нам выделили в подсобном хозяйстве рудника незанятый распаханный участок земли. Соседи, кто сколько смог, помогли семенным картофелем. Уже с середины лета мы стали на этом участке помаленьку выкапывать молодую картошку. Кроме того, осенью мать нанялась в подхоз рудника копать картошку на условии – из десяти ведер собранного картофеля одно ее. Заработала она тогда сорок ведер картошки. По весу в среднее ведро входит десять килограммов картошки, так что, выходит, она одна накопала четыре тонны.

В первый год жизни в Майозеке в нашем рационе питания особых разносолов не было. Основной пищей летом были молочные продукты (молоко, сметана, сбитое в деревянной маслобойке масло, домашний сыр), а также молодая картошка, степные грибы (шампиньоны, белянки), пойманная в местном пруду рыба (караси). Чуть позже, когда обзавелись курами, появились яйца.

Главным специалистом по ловле на плотине карасей была Алла. Она ставила в камышах небольшую сетку, а потом по этим камышам бегала – гоняла карасей. Улов был небольшой – один-два десятка, но на ужин семье хватало.

Мяса практически до морозов не ели, в редкие дни для борща могли зарубить старую курицу. Мясо и сало появлялись только в начале зимы – забивали собственную скотину (свиней, овец, крупный рогатый скот).

Раз в месяц (а может быть и чаще, скорее всего, раз в неделю) к нам приезжал сборщик натурального налога – сливочного масла. Налогом была обложена каждая имеющаяся на подворье корова. Поэтому сливочное масло мы ели довольно редко, но зато постоянно пили пахту – отходы от сбивания сметаны на масло. Кстати, мне пахта очень нравилась – она очень хорошо утоляла жажду.

На руднике не было своей пекарни, хлеб в единственный магазин рудника привозили из поселка Токаревка. В старательской слободке не было и магазина. Для того, чтобы печь свой хлеб, мать сама (вот что значит дочь мастерового) сложила на дворе будущего дома русскую печь. Мука в продаже была только ржаная. Мать пекла так называемый «паклеванный» (на закваске) хлеб и шаньги. Как вспоминала моя старшая сестра Алла – вкуснее горячего хлеба и шаньг с молодой картошкой и со сметаной она ничего в детстве не ела.