- Ну так что, одобряешь?

- А она согласна? Вы сказали ей, что речь обо мне?

- Она взяла время подумать до вечера. И нет, твою фамилию я не называл. Зачем трепаться, что ты ищешь фиктивную жену? Когда согласится, возьмём подписку о неразглашении и припугнём, тогда и с тобой познакомим.

- Неужели от таких предложений кто-то отказывается? Может, мы исполним её заветную мечту? – вспоминаю, как она плакала, когда я с ней прощался. – Хотя… Она может отказаться, когда узнает, что я – это я.

- Что такое, так сильно накосячил?

- Да вроде нет, я ей ничего не обещал, был с ней вполне честен: с первого дня сказал прямым текстом, чтобы ни на что не рассчитывала. Знал изначально, что уеду через два месяца за границу. А она, дура малолетняя, решила, что я пошутил. Нянчиться с ней у меня времени не было – срочно нужно было уезжать. Да и не люблю я долгие проводы под аккомпанемент женской истерики. В общем, не очень красиво мы расстались, она вполне может на меня обиду держать. Как бы пакость какую-то в отместку не выкинула.

- Дура малолетняя, говоришь? Ей хоть восемнадцать тогда было? – в голосе матёрого Штейнберга проскакивает настороженность.

- Да было, было, не волнуйтесь. Мы познакомились как раз на её совершеннолетии, тут всё чисто. А малой её сколько лет?

- Римма сказала, что два года, но точные данные ребята должны прислать с минуты на минуту. Прикидываешь, может ли быть твоей?

- Нет, моей – исключено. Просто любопытно, что она так быстро к кому-то в постель прыгнула. С папашей точно проблем не будет?

- Кто папаша, тоже пытаемся выяснить. В свидетельстве, по словам рыжухи, стоит прочерк. Так что это либо случайная связь, либо мужик наотрез отказался признавать ребёнка.

- Не хочется никаких сюрпризов.

- Не волнуйся, соломку везде, где нужно и можно, подстелим.

Наконец мы покидаем кафе и едем ко мне домой. Раньше я жил в квартире в современном доме. Теперь отец отдал мне небольшой особняк, где прошло моё детство, как раз под избирательную кампанию. Он не слишком большой, чтобы не вызывать много вопросов, но и не маленький, потому как уровень официальных доходов моей семьи достаточный для легальных покупок такой недвижимости. А прибедняться не хочется, иначе обвинят во лжи избирателям.

Пока едем, прокручиваю в памяти отношения с Лисичкой. Конечно, за три года жизненного круговорота многое стёрлось. И я даже не уверен, что это воспоминания именно о ней, а не об одной из предшествующих или последующих рыжух. Что-то мне не нравится, начинаю сомневаться.

- Слушайте, Михаил, может, посмотрим другие варианты? Вдруг попадётся что-то более удачное. Эта – малолетка, дурь в голове гуляет. Ещё глупость какую-то где-то ляпнет. Да и журналисты рыть начнут, а она из неблагополучной семьи. Отца никогда не было, мамаша пьёт. Трудно будет объяснить, что вообще у нас с ней общего. Боюсь, попалит она меня.

- Мама-алкоголичка – это, конечно, не очень хорошо. Но, с другой стороны, это характеризует её в позитивном свете: девочка талантливая и трудолюбивая, с нуля добилась многого… Идея «кто был никем, тот станет всем» – бессмертна. Особенно сейчас, когда много говорится про социальные лифты, о возможности сделать карьеру и подняться с самых низов.

- У вас на всё найдётся оправдание? Интересно, что мне отвечать журналистам, если у меня спросят, как мы с ней познакомились?

- Да придумаем что-то, вообще не проблема. Давай, рассказывай, а я тебе с ходу пару идей накину. Так что там было такого крамольного?

- Я её купил.

- В смысле?

- В прямом. Выкупил у собутыльников её матери, которые собирались её отыметь, а она их желаний не одобряла. Поднимемся в дом – расскажу эту историю подробно. Если вы и вправду волшебник, сможете придумать что-то романтичное.