– Обращайся, хочешь первым пойду?

– Чтобы ты заблудился? Нет уж, – улыбнулась девочка, и они пошли обратно.

– Знаешь? – сказал мальчик в воздух, когда Ириска уже отошла. – А я хочу здесь остаться…

И он побежал догонять провожатую.

– Дядя Макар!

– О, ты, Богдан? – моряк обернулся. – Решил?

– Да, наверное… Я все еще не очень хочу домой, – мальчик грустно улыбнулся.

– Понятно.

– Дядя Макар, а можно спросить, – неуверенно продолжал мальчик, – о тех письмах в шкафу?

Ответ последовал не сразу.

– Да, они от моего сына. Он уехал пять лет назад, давненько не писал уже… – Макар тяжело вздохнул, а мальчику стало жалко, что он спросил об этом.

– Как вы думаете, и по мне скучают?

Богдан так и не получил ответа.

– Ого, да она почти как новая!

Удивилась подошедшая к отцу Ириска. Богдан тоже стоял неподалеку. В руках он гордо держал кисточку, а его правые рука и щека были перемазаны краской. Ближе к берегу вверх дном на непрочной на вид, но все же не собиравшейся падать системе балок лежала лодка. Следов от пробоины на судне видно не было, а дно было заново покрашено какой-то вонючей, похожей на смолу краской.

– Черт!

Ириска случайно наступила в ведро с остатками той самой краски.

По округе прокатился заливистый смех. Больше ей ничего не осталось, кроме как быстрее бежать к морю по пляжу. Хорошо, что Ириска была босая. Но в долгу она не осталась. Богдан, неосмотрительно решивший умыться неподалеку, тут же оказался в воде. Но и он обиды не прощает. К вечеру на ребятах не осталось ни одной сухой нитки, но это никого не волновало.

Следующие несколько дней работы не было. Рыболовное судно было починено и больше не нуждалось в ремонте, но и краска сохла трое суток, так что и в море было пока нельзя. А потому Богдан заслуженно валял дурака с Ириской. Но вот прошли эти дни, судёнышко высохло, а до закрытия свода осталось два дня. «Как вы думаете, и по мне скучают?» – вертелось в голове мальчика. Несмотря на то, что он уже решил остаться, перед глазами постоянно всплывали лица: мамы, младшего брата, папы, деда, друзей и остальных, кого он оставил. «Они, наверное, думают, что я умер.» – сердце больно кольнуло.

– Дядя Макар!

– Да? – откликнулся капитан.

– Я должен вернуться до своих похорон! – решительно сказал Богдан.

То вверх, то вниз поднималось суденышко. Соленые брызги летели в лицо и неприятно щипали глаза. Волна, еще волна, перевал и снова зеленая волна. Как вдруг взору капитана и пассажира открылась зеленая долина, на ней были видны поля, люди, какие-то животные, деревья и река. Они могли видеть её через небольшое, круглое окно, похожее на вырез в потолке.

– Ого, теперь-то верю, – сказал капитан. – А как ты отсюда вышел, Богдан?

– Я поймал нужное течение.

– А теперь придется на веревке. Полезай в сеть! И будь добр, – уже более мягким тоном продолжил капитан, – следи за книгой, которую я тебе дал.

И Богдана на тросе опустили за борт, а там все ниже и ниже… Все ближе был родной дом, и все дальше успевшие стать родными люди. И все же он почему-то был рад.

Вместо эпилога

Отца дома не было, он снова ходил по округе в поисках сына. Но дома было еще два человека. Один был маленьким мальчиком. Он грустно сидел около окна, а второй был женщиной. Она сидела напротив и окидывала неубранную комнату бессмысленным взглядом. Вдруг малыш поднял взгляд от засохших цветов на подоконнике на грунтовую дорожку.

– Он вернулся, – прошептал мальчик. – Мама, он вернулся!

Малыш изо всех сил кричал, тряся маму за юбку. Уставшая женщина подняла пустой взгляд. На пороге стоял её пропавший сын.

– Ты его отвез? – спросила Ириска.