Разговор у нас шел вяло, и оттого пиво скоро закончилось. Мы перекинулись.

Я потянулся, разминая лапы да позвоночник, он тоже – тянется так лениво и на меня глазом своим золотым косит – мол, ничего не имеет в виду. А потом как рванул – ну зараза – успел в первом лазе меня опередить, но дальше там было моё любимое место – я обогнал, и только он мой лисий хвост и нюхал.

Мы выбрались на крышу. Устроились у тёпленького места. Мне было хорошо – я чего-то волновался, пока сюда брёл. Что да почему – сам понять не мог, а тут всё вроде бы сровнялось. Там, чуть правее, был наш плавучий эллинг, в нём Лёгкая уже, должно быть, задремала. Рек, конечно, девку привёл. У него как передышка между заказами – так девка. И каждый раз новая, но не потому, что он молодец, а потому, что наоборот. Что-то с противоположным полом у него не очень ладилось, но я парню не мастер работного дома и не буду читать моралей по собственному почину, а сам он на эту тему со мной не заговаривал. Словом, его дело.

– Я б подремал, – резюмировал я, давая понять Дивену, что была у меня за душой эта странная тревога, которая, как серая метель, сейчас рассеялась над засыпающим городом.

– Надолго на землю? – спросил меня Дивен, передёрнув так ушами, как он всегда делает, когда собирается учить меня жизни.

– Дней на восемь. Не успел приземлиться, как Койвин зовёт, значит, есть заказ…

– У Сайрики уже был?

– Нет, – ответил я, подозревая, к чему он клонит, – я не был у Сайрики. Я думал, что она должна быть уже на сохранении…

Дивен очень плохо на меня посмотрел и обронил:

– Нет. Ещё через две недели.

Тут нужно сказать, что карта ветров в наших краях была не самой понятной, и порой мне приходилось отводить до недели на одно плавание, выжидая более безопасную погоду, поскольку тихоходность Лёгкой не позволяла мне бороться с сильными порывами ветра, а затяжная непогода и вовсе могла заставить нас ждать в чужих краях ясного неба и десять, и пятнадцать дней. В этот раз я задержался куда дольше, чем ожидал.

Я отвернулся от Дивена, лёг и устроил сбоку хвост. Время на земле для меня текло как-то неправильно – вечно оказывалось, что я то слишком тяну с какими-то событиями, то слишком гоню мотор. Я выдохнул:

– Дивен, я… я куплю ей этот кулон, если она так хочет. Но он стоит кучу денег. Лёгкой нужен ремонт, я закажу завтра запчасти, и посмотрим, сколько останется…

– Кай…

– Да что я с тобой, в конце концов, как с женщиной? – начал я ему выговаривать. – Ты этот кулон выпрашиваешь чуть только не больше, чем она! Запиши себе где-нибудь, чтобы запомнить: я беден, я делаю всё, что могу, но дирижабль – это вопрос жизни и заработка. Я седьмой год в одних сапогах и буду восьмой, но куплю я ей этот кулон… – я притих, ожидая возражений кота, но тот смолчал, и я для верности добавил, – ты зануда, это вообще не твоя женщина, не твой ребёнок…

– Она не хочет, чтобы ты купил кулон ей. Она хочет, чтобы ты его купил для сына.

– Сыну-то он зачем? Он родится – будет мелким и ничего не будет понимать. Зачем ему побрякушка? – это я начал ворчать, но потом решил рассудить здраво, – ну, допустим, его заберут в работный дом в другом городе. Бывает такое – со мной вот и с тобой такое случилось. Ну и что? Разве у нас с тобой были кулоны? Нет. Мы просто пошли в Центр, заплатили немного и узнали адреса родителей. Вот и всё! Я даже потом написал отцу.

– Я помню. Это была открытка «Рисуйте зори с ПОРЗом!».

– Ну зато мой отец теперь в курсе, что у меня самая лучшая работа на свете. Он даже ответил мне, я тебе говорил?

– Миллион миллионов раз говорил… – вздохнул кот. Беседа вошла в обычное русло.