Суть синтеза – установление связей между выделенными микрочастями стихотворения, уяснение «лабиринта сцеплений», в котором, по мысли Л. Н. Толстого, и состоит сущность искусства. По расставленным в ходе анализа вехам необходимо новое прочтение текста: теперь обнаруживаются взаимосвязь, перекличка, ассоциации и другие взаимодействия частей стихотворения. Это и позволяет по возможности полно постичь его реальное содержание.

Композиционный анализ возможно дополнить наблюдениями, в «чистовом», итоговом варианте – совместить его с наблюдениями над характерностью поэтического стиля стихотворения; композиционный анализ легко может перерастать в целостный анализ. В некоторых случаях представим и такие анализы, но постараемся не часто отвлекаться от поставленной более узкой цели. Даже и в роли самостоятельного, автономного предмета изучения композиция позволяет понять очень многое, самое существенное в тексте стихотворения.

Не ставим задачу определения в общем виде того, что представляет собой содержание лирики: этот вопрос принципиально важен при уяснении специфики лирики как рода литературы в соотношении с эпосом и драмой; в таком плане он требует детального обоснования. Оттолкнемся от поэтической практики, предполагая, что в лирических стихотворениях встретим и размышление, и мир чувств, и состояния – все, что охватывается понятием внутренний мир поэта. Это главное, но этим предмет лирики не исчерпывается: в него входит и пропущенный сквозь призму авторского сознания внешний мир – описания (особенно в пейзажных стихах), приемы характеристик (в «портретных» стихах).

Поэзия дает основание говорить о плодотворном взаимодействии двух типов словесных образов, если под словесным образом иметь в виду законченную, имеющую самостоятельное значение поэтическую мысль, обладающую возможностями воздействия на воображение и эмоции читателя. В таком случае словесные образы можно разделить на образы-картины и образы-рассуждения. Образ-картина – такое словесное изображение, которое своей энергией способно вызвать в воображении читателя непосредственный (зрительный, слуховой) облик действительности. Менее очевиден образ-рассуждение, где мысль облекается в логическую форму. Как отличить поэтический образ от рифмованной и ритмизированной прозы? Рассуждение становится образом в том случае, когда привлекает содержательностью самой мысли, демонстрирует изящество, виртуозность ума.

Приведу пример из лермонтовского послания (превратившегося в небольшую поэму «Валерик»): здесь удивительно взаимодействуют, переходя из одного в другое, образ-картина и образ-рассуждение.

А там, вдали, грядой нестройной,


Но вечно гордой и спокойной,


Тянулись горы – и Казбек


Сверкал главой остроконечной.


И с грустью тайной и сердечной


Я думал: «Жалкий человек,


Чего он хочет!.. небо ясно,


Под небом места много всем,


Но беспрестанно и напрасно


Один враждует он – зачем?»


Можно говорить не только о взаимодействии, но и о синтезе картины и рассуждения в образе-символе; характерность символа – в двуплановости, когда образ сохраняет живую предметность в изображении действительности, но за предметной оболочкой явственно проступает новый, более емкий смысл.

Композиционный анализ опирается на компоненты системного анализа, ныне повышающего свой авторитет в качестве общенаучной методологии.

Нетрудно заметить, что предлагаемая методика композиционного анализа предполагает логическое осмысление текста. Устраним возможное недоумение: не слишком ли рационалистичен такой путь? Не войдет ли он в противоречие с работой поэта, где много эмоционального и даже интуитивного? Это вопросы не праздные, поскольку их задает практика: «анатомировать» стихотворение многим как бы запрещает внутреннее эстетическое чувство. Однако альтернативы нет. Ограничиться чисто эмоциональным восприятием лирики невозможно. Композиционный анализ не может и не должен «убивать» эмоциональное восприятие: он должен дополнить и обогатить это восприятие. Процесс познания сам по себе не чужд эмоциональности, он может и должен доставлять высокую радость.