– Увы, Герда, в любви никаких гарантий нет. Это же не новая лампа или эмберотип. Невозможно, впервые встретив кого-то, сразу знать, что это твоя судьба. И ты такая – о, прекрасно, можно смело влюбляться, меня не обидят! Так не бывает. Ты просто живешь и любишь без оглядки, надеясь, что тебя так же любят в ответ, – вздохнул Свенельд, приобняв меня. – Представь, что перед тобой закрытый пирог с начинкой. Она, может быть, вкусная, а может быть, и нет. Но ты не узнаешь этого, пока не попробуешь кусочек. В любви без страховки и гарантий живут миллиарды смертных и бессмертных в сотнях миров. Такова наша жизнь. Тебе просто нужно это принять.

Наш разговор прервал звонок кристаллофона. Свен принял вызов.

– Папа звонит, – пояснил он шепотом. – Да, конечно, я проконтролирую процесс, – ответил он. – Да, да, понял.

Свенельд поднялся, поправляя камзол.

– Так-с, мне нужно идти в порт. Необходимо проверить, как идут дела на наших жемчужных плантациях. Сегодня как раз очередное изъятие жемчуга. Не грусти, Герда. В этой жизни есть еще тысячи вещей, ради которых стоит улыбнуться.

И поцеловав меня в щеку, Свенельд направился в сторону порта.

– Свен, ты придешь сегодня к нам? – крикнула ему вдогонку Марьяна.

– Я, возможно, опоздаю, но все равно приду, – ответил он и ускорил шаг.

– Море, море, – прошептала на выдохе. – Я так тебя люблю! Надеюсь, что хоть эта любовь в моей жизни взаимная.

Рокот накатившей на берег волны зашептал, зашумел, с шипением пробежав водой по мелкой гальке, и принес с собой ответную волну тепла, обнявшую меня, как домашний плед.

– Нам пора возвращаться домой, – сказала Марьяна, посмотрев на часы. – Через час к Лиаль и Джордано придут гости на музыкальный вечер, а мы с вами еще не переоделись. А еще нужно перепроверить, все ли готово к завтрашнему балу дебютанток.

Вдалеке маячила пара странно одетых мужчин. Черные шляпы, красные рубашки и черно-красные мантии-плащи. Кажется, я знаю, кто эти господа. Таких в нашей империи всего лишь два.

Вновь сотворив крылатых лошадей в повозке, Эмилия открыла дверь, и в нее сразу же проворно юркнули наши звери. Сидя в экипаже, я смотрела в окно на волны, отодвинув занавеску. Покидать это место совсем не хотелось, но нам действительно нужно было поторопиться. Душу мою бередило необъяснимое чувство, похожее на предвкушение чего-то важного. Словно я сейчас собираюсь на свидание. И что это со мной происходит в последнее время?

***

Эрик. 12 век, Скандинавия. Территория нынешней Швеции.

Прохладный ветер, идущий с моря, забирался под рубаху, но я не чувствовал холода. На улице смеркалось, и, скорее всего, ночью ударят первые морозы. Щеки горели после небольшой разминки с братом на мечах, пока мы, неспешно и в шутку толкая друг друга в плечо, шли домой.

– О чем отец хочет поговорить с тобой? – спросил Вальгард.

– Сам не ведаю, – честно ответил я.

– А вдруг о женитьбе? Он ведь не раз уже заговаривал об этом, – предположил брат. – Я слышал, как он еще на прошлом тинге говорил с Бьерном о его дочери Ингерд. Понимаешь ведь, к чему это?

Я промолчал, пожав плечами.

– Не хочешь жениться? – задал вопрос Вальгард.

– Пока что не хочу. Мне никто не нравится, – честно ответил я.

– Да как такое может быть?! – выпалил брат. – Ты только посмотри, как много вокруг славных, прелестных девушек! А что эта Ингерд? Совсем не мила тебе?

– Трудно сказать. В последний раз я видел ее больше трех лет назад. Ей тогда четырнадцать было. Или уже пятнадцать. Не помню. Обычная девчонка. Милая, хорошая. Но совсем девчонка ведь! Тальхарпу только повсюду таскала за собой. И просила братьев сразиться с ней на мечах, представляешь?