Что-то дрогнуло внутри меня от его слов.

– Все никак не привыкну к тому, что вы о смерти говорите так спокойно. Просто удивительно, как, имея такую короткую жизнь, вы как будто не боитесь умирать. Юра тогда, прощаясь с Валерой на похоронах, спокойно сказал ему: «Теперь жди меня, друг». По сей день его слова звучат в моей голове, словно их в памяти выжгли, как пирографом по дереву.

– Такова наша жизнь, Эрик. Моя вот оказалась долгой. По меркам этого мира, конечно. В ней было все – и радости, и горести, и слезы, и смех. Самым страшным испытанием стала война. Сам знаешь. На фоне этого все остальное меркнет. Я надеюсь, что жизнь моих детей, внуков и правнуков будет легче, чем моя. Этого, наверное, все родители хотят для своих детей. Лишь бы только не было войны. Не дай Бог моим потомкам такое пережить, не дай Бог! А там… Все можно преодолеть. А насчет смерти. В какой-то степени, мы люди все равно бессмертны. Мы оставляем часть себя в наших детях, в учениках, в изобретениях, в подвигах. И в них живем.

– Смертные намного сильнее, чем кажутся на первый взгляд, – подумал я вслух.

– И ты это только понял?

– Я это понял давно. Но каждый раз убеждаюсь в этом все больше.

– То-то же, – улыбнулся мне Яшка. – Меня не раз дети или внуки пытались с кем-нибудь познакомить. Мол, чтобы не одиноко было. А я каждый раз вспоминаю тебя и твою историю. Сколько там ваш брак продлился? Две недели?

Я кивнул в ответ.

– Две недели в браке и несколько месяцев близкого общения.

– И этого времени тебе хватило, чтобы супруга навсегда осталась в твоем сердце. И это при том, что когда она погибла, вы оба были совсем еще молодыми, вся жизнь впереди. Вы толком друг друга узнать не успели. А мы с Верой с восемнадцати лет вместе. В браке прожили шестьдесят пять лет. Всю жизнь прошли рука об руку. Ты, вон, сколько уже ждешь встречи со своей любовью. А я каких-то несколько лет не потерплю и побегу ей искать замену? Ну уж нет. Куда мне, старому пню, женихаться. Тем более что на годовщину серебряной свадьбы мы тайком повенчались. Сам помнишь, какие тогда времена для церкви были, да и я человек партийный. Но мы осуществили свою мечту. А я не раз слышал о таком поверье, что венчанная пара после смерти на том свете всегда вместе.

– Эх, Яшка. Как вы там говорите – твои слова, да Богу в уши. Но я ловлю себя на мысли, что тоже верю в это, – признался я другу.

– Велика сила веры, Эрик. И ты сам это не раз говорил в разных ситуациях. И ведь прав был, чертяка.

На минуту мы оба замолчали, обдумывая сказанное. А потом мой друг вновь заговорил, подойдя к распахнутому окну, в которое заглядывало августовское солнце.

– Знаешь, меня тут мысль как-то на днях посетила. Люблю я про себя порассуждать, это, видимо, так и осталось со мной после стольких лет преподавания. А что, если то место, куда мы уходим после смерти, – это тоже один из миров, о которых ты говорил? Может, у того мира тоже есть название, но живым оно не известно. И наши близкие живут там обычной жизнью, им хорошо и спокойно. Только попасть туда можно лишь через смерть. Как думаешь?

– Думаю, что твоя версия имеет право быть. Кто знает, а вдруг ты действительно прав. Только мы об этом не узнаем. Назад оттуда еще никто не возвращался. В моей вере – тарианстве – говорится, что душа перерождается. Но обретя новое воплощение, душа ничего уже не помнит о прошлой жизни.

– Почему так?

– Говорят, что это один из необходимых этапов перерождения души. Таков закон Мироздания. Так было угодно нашему Создателю. Новая жизнь. Новая судьба. Все с чистого листа.

– Да-а уж, – задумчиво протянул мой друг. – Раньше бы нас с тобой за такие разговоры…