– А там выход на колокольню, – Владимир указал на узкую лестницу в стене. – Давай наперегонки, кто первый доберется до верха.

– Очень смешно, – ответил я и состроил кислую мину.

Послушник хохотнул.

– Не вешай нос. Все будет хорошо, – подбодрил он меня, и я почему-то ему поверил, поэтому улыбнулся в ответ.

– Последний раз видел такую лестницу, когда поднимался на купол храма святого Петра в Ватикане, – я снова посмотрел вверх. – Она так же замурована в стене и ведет к куполу и к статуям на крыше… Тогда я был еще на своих ногах.

– Расскажешь как-нибудь, что с тобой случилось… Когда будешь готов поделиться, – это был не вопрос, но все же я согласно промычал ему в ответ. Хотя при том сам точно не знал, что произошло. Мне еще предстояло выяснить, кто в компании друзей был предателем.

Стоило только вспомнить произошедшее, как щеки и уши наливались кровью от злости.

Ничего-ничего! Как только узнаю, кто это сделал, ноги ему вырву!

Я стиснул зубы.

Владимир взял ручки коляски и направился к выходу. Нам в лица дохнул медовый аромат. Июнь. Это было время, когда густо цвела липа.

– Место здесь намоленное веками, – я слышал, как Владимир улыбался за моей спиной, – настоящее место силы.

– Поэтому здесь построили жилье для паломников? – я все еще злился, но нашел в себе силы мотнуть головой в сторону нескольких современных домов с зелеными крышами.

– Да, здесь часто бывают гости. Приезжают даже иностранцы.

– Правда? – я сделал вид будто мне интересен этот разговор. – Никогда бы не нашел это забытое Богом захолустье!

– Не Богом. Людьми, – поправил меня Владимир и повез коляску по территории скита.

В траве были уложены бетонные тротуары, на клумбах яркими огнями пестрели цветы. Складывалось впечатление, будто храм каждый день посещали люди. Кто-то усердно трудился над чистотой этого места, заботился о нем.

– Уже год прошел, а все никак не привыкну к тому, что зависим от других, – мой голос дрогнул. – Тебе надо было просто оставить меня в монастыре. Не надо было тащить меня с собой в отдаленный скит.

Было слышно, что он тихо посмеивается.

– Для меня ты – не обуза, а мое послушание. Я с радостью берусь за все, что мне поручают. К тому же мы с тобой, похоже, ровесники. Нам не будет скучно вместе… Даже если ты теперь в коляске, окружающие тебя люди особенно хотят помочь тебе жить в полную силу. Знаешь, как говорит батюшка Серафим? Если ты здоров, это не значит, что ты – везунчик. Ты должен стать глазами для слепого, ногами – для лежачего. Бог с нас спросит по делам нашим: не сколько денег мы на кого-то потратили, а сколько любви и утешения подарили людям. Мне совсем не сложно было взять тебя с собой в поездку.

Я вздохнул.

Позади нас остался аккуратный деревянный дом, у забора которого красовалась приличная поленница березовых дров. Вокруг храма раскинулись широкие поля, вдалеке просматривался гребень смешанного леса. Как же здесь легко было дышать!

Мы направлялись к действующей часовне.

– Сейчас здесь работают десять трудников, – Владимир указал на мужчин, занимающихся прополкой гряд на огороде. – Но бывает и больше. Алкоголики, наркоманы, зэки. Сливки общества! Отец Серафим для всех нас находит доброе слово.

Для нас?

– Зачем они сюда приезжают? – я посмотрел на работяг: их поношенные штаны лоснились от грязи, клетчатые рубахи были такими старыми, что начали уже кое-где рваться. Пыльными руками с грязью под ногтями они время от времени протирали сморщенные лица или прогоняли от себя каких-то надоедливых, жужжащих насекомых. Я невзначай посмотрел на свои ухоженные руки и с облегчением выдохнул.