Не раз мы с братом предлагали отцу выгнать прочь Музарифа, и помню, как однажды он сказал нам: «У меня в отношениях с вашей мамой проблемы глобальные, в сравнении с ними этот гость сущий пустяк… Разве мешает он вам? Постоит, да сам и уйдёт».

От жизни в Этоко не осталось и одной фотографии. Не знаю, стоит ли об этом жалеть, не стоит, однако несколько бледных картинок того лета в памяти есть-таки: синеватый дым от костра, закопченная кастрюля свежего борща, горы песка, тачка, а посреди двора, словно памятник, вырядившийся в лучшие одежды Музариф с поникшим букетом полевых цветов.

Наш «Опель» также не сохранился в фотографиях. Был он цвета «морской волны», двухдверный, формами отдалённо напоминающий «Москвич» первичных моделей. Как у большинства легковых машин того периода, двери открывались справа налево. Конечно, он много, лет на сорок, отставал от моды того времени, однако ценен был прочностью: металл кузова, ходовая часть, сиденья из толстой кожи, – всё надёжно, долговечно.

Мелких поломок, конечно, достаточно, но серьёзно неисправна была лишь система зажигания. Кое-как наладив её, мы перевезли «Опель» в Этоко. Отогнав вглубь двора, накрыли пологом, отложив более основательный ремонт на другое время.

Проживающему рядом с Музарифом безалаберному на вид Хамиду, было лет под тридцать. Своей семьёй он не обзавёлся и жил у брата Анзора, тракториста в местном совхозе. С сигаретой в зубах сидящим на корточках в компании приятелей его часто можно было видеть у того или иного двора. Проходя мимо нашей стройки, Хамид обычно недовольно сплёвывал, и шел себе дальше. Однако явившийся во дворе транспорт его явно заинтересовал. Зайдя как-то без стука в калитку, он прямиком направился к машине. Скинув полог, придирчиво осмотрел её и оглянулся к отцу:

– Почему не ездишь?

– Аккумулятор сел, зажигание надо подправить… некогда всё, стройка, – отставив лопату, отвечал отец.

– Это ничего, починим, – весело цокнул языком Хамид. – У меня брат, вот такой специалист! Я беру его у тебя!

– Пятьсот рублей отдавай, и забирай! – сказал ему отец.

– Согласен. Это нормальная цена! – на ходу пожав отцу руку, он заспешил к своим делам.

На другой день, когда отец был в городе, Хамид с братом на тракторе подъехали к нашим воротам. В отсутствие отца, мы калитку запирали. Подёргав снаружи ручку и пару раз свистнув, Хамид подобно маленькому Аслану ловко перебрался через забор, и, не обращая на нас внимания, изнутри отворил ворота и свистнул брату:

– Въезжай!

Живо развернувшись во дворе, трактор задом подъехал к «Опелю». Хамид нацепил буксировочный трос, прыгнув за руль, недолго повозился с замком зажигания и скомандовал брату трогаться.

С усилием заурчав, трактор натянул трос, «Опель» вздрогнул и покатился со двора.

– Мы с отцом вашим вчера договорились, – опустив ветровое стекло, на ходу крикнул нам Хамид.

Всё произошло естественно, просто. Не случилось спора, ссоры, тем более скандала.

– Как же так? – вечером недоумевал отец. – Он что, деньги не оставил?

– Да какие деньги, – отвечала мать. – Он ни с кем из нас даже не поздоровался. Во двор вообще через забор перелез.

– Что, и ключи замка зажигания не спрашивал?

– Нет же, говорю тебе. Вон на столе они, там же техпаспорт…

– Как же беспечны мы здесь, как наивны… – с печалью в голосе проговорил отец. – И блокировку руля сами же отключили. Надо было хотя бы двери машины ключом запереть.

С огорчением он рассказал этот случай нашему соседу через переулок Мустафе, с которым тоже образовались добрососедские отношения.

– Хамид обещал пятьсот рублей? – усмехнулся Мустафа. – Да у этого балбеса нет, и быть не может таких денег!