Отсутствие Аларова настраивало на грустный лад. В слова Арбузова, что «завтра всем вам деньги упадут на счета», верилось слабо. Эту таявшую час от часа надежду я видел в большинстве глаз.

Совещание затягивалось. Заметив на столе приготовленные мною бумаги, Арбузов рассеяно полистал их, пытаясь сохранять деловое настроение:

– Вот, вы тут пишете, что в осях 16—18, вами были перенесены сети… Давайте после совещания, на обходе, мы поточнее перемеряем ваше перенесение. Кто у нас сегодня от проектного института? Вы не торопитесь?

– Торопимся, – голос откуда-то слева.

«Какой обход… я ведь надеялся сегодня вечером в аэропорту быть, хоть ночным рейсом улететь, ведь завтра уже 30-е декабря!» – кипело моё негодование.

Растерянной гурьбой мы шли сквозь толпы снующих без дела рабочих. В глазах всех тающая в безнадёге надежда на получение зарплаты, у вагон-бытовок стопки дорожных сумок.

«С Новым годом!» – важно кивая, приветствовал всех Арбузов.

«С Новым годом, товарищ начальник! – неслось отовсюду раболепное. – Когда же зарплата? Поезда, сегодня ведь уходят!»

«Кассир приедет к вечеру. Кто уезжает раньше, оставляйте прорабам информацию о себе, бухгалтер переведёт…» – невозмутимо отвечал всем Арбузов. Нервы у него стальные.

– Врёт! Не будет сегодня денег, – заговорщицки усмехнулся мне менеджер компании по наладке медтехники Алексей. Мы приятельствовали.

– Почему же?

– Взгляни туда, – кивнул он в окно в сторону въездных ворот. – Когда у рабочих предстоит зарплата, снаружи всегда дежурит УАЗ с нарядом полицейских. Нелегалы – их лёгкая добыча, и кто-то из здешних сдаёт. А сегодня там никого нет…

3

В гостиницу я пришел около четырёх.

– Доплачивать за номер будем? – передавая ключи, деловито осведомилась у меня дежурная на ресепшене. – У вас закончился оплаченный срок пребывания.

– Знаю, сейчас соберу вещи и уеду.

– Наш расчётный час – полдень. Придётся доплачивать, – нехорошо кивнула дежурная в сторону висевших над её головой часов. Всегда раздражала меня эта женщина.

– Я живу у вас более полугода. Заплатил вам в общей сложности сотни полторы тысяч… что, из-за этих трёх или четырех часов мне нужно было с дорожной сумкой плестись на совещание? Я же говорил вашей сменщице: в номере убирайтесь, сумку заберу после обеда.

– Нам нет дела до ваших совещаний, и сменщица мне ничего не передавала. У нас порядок, – с нарастающим от раздражения отвратительным московским акцентом, твердила эта белесая стерва.

– Порядок? У вас? – вскипала моя голова. – Идёмте в мой номер, я покажу вам, кое-что из вашего порядка: посмотрим на потёки с потолка, испорченные вещи. Может быть, мне обратиться в комитет по защите прав потребителей?

– Слесаря нужно было вызывать, – поостыла дежурная. Подобные угрозы порой и впрямь действенны в третьесортных гостиницах.

Пока она отвлеклась на телефонный звонок, я проскочил в свой номер. Не раздеваясь, раскрыл ноутбук и в очередной раз попытался забронировать авиабилет. Бесполезно. Большинство сайтов были если и не заблокированы, то в заказе билетов программы тут же висли, и оформлять возможности не было.

Захлопнув ноутбук, я пересчитал наличность, – что-то около двух тысяч. На банковской карте оставалось чуть более пяти. Сообразив, что в предпраздничные дни стоимость возрастает порой в несколько раз и Шереметьево отпадает, я засунул ноутбук в сумку и вышел из номера. Ехать придется поездом.

Дождавшись из-за двери коридора пока дежурная отвлеклась на разговор с другим постояльцем, я быстро прошел вестибюль и навсегда покинул эту гостиницу.

На Казанском вокзале творилось бог знает что. Казалось, пол-Москвы слилось в едином порыве: куда-нибудь ехать. Электронный билет приобрести было невозможно. Выстояв у кассы более двух часов, я услышал тот же ответ, что и всем: «билетов нет, ожидайте снятия брони или чьего-нибудь возврата».