Максим оторвал взгляд от облаков и пошёл собираться. Времени, чтобы успеть на работу, хватало впритык. Оказавшись на тесной кухоньке, он заварил кофе и по-быстрому перекусил черствой булочкой. Затем облачился в рабочий комбинезон, сверху накинул куртку и встал в коридоре перед зеркалом.

– Шурик, остаешься за старшего, – мельком оценив свой внешний вид как вполне сносный, предупредил он. – Электричество экономно расходуй. Или на своё развитие тратишь, или в спящий режим уходишь.

– Будет сделано, – дежурно отозвался Шурик.

Сорокадюймовый монитор, на котором чаще всего появлялось его детище, мгновенно потух, перейдя в спящий режим. Экран ноутбука ещё светился, но было видно, что идут процессы подготовки к состоянию сна.

– М-да… – протянул Максим. – До саморазвития тут как до Сатурна пешком, тупиковая ветвь эволюции.

Он, как обычно, вышел из дома, аккуратно закрыв за собой дверь, дабы не будить соседей из второй касты (иначе жди скандала), и спустился по лестнице вниз.

На часах было семь часов утра – время поджимало. Максим быстрым шагом ринулся к ближайшей станции метро. Если бы по дороге ему не пришлось несколько раз кланяться представителям первой касты, он добрался бы быстрее. И что они забыли на окраине города в такую рань? Максим решил, что, если опоздает на работу, в объяснительной укажет как причину «чрезмерное количество людей первой касты на его пути в метро». Если начальник поверит, то тоже удивится, но спросит, почему не поехал на машине?

Да, у Максима, несмотря на принадлежность к низшей касте, была своя машина, хоть и старая изрядно потрепанная жизнью. «Форд» 2030 года выпуска по иронии судьбы был всего на месяц младше своего владельца. Несомненным плюсом являлось то, что гибридный двигатель внутреннего сгорания и автоматический привод были очень экономичными даже спустя столько лет. Максим держал машину на парковке возле дома и использовал для поездок за город, а также на тот случай, когда опаздывал на работу. Но в это утро он просчитался и теперь бежал к метро раскрасневшийся и мокрый от пота. Несмотря на все усилия, Максим не успел на поезд, на котором обычно уезжал. Выговор от начальства за опоздание стал вопросом времени.

На работе он оказался, когда на часах было три минуты девятого. Неприметное двухэтажное здание П-образной формы с логотипом клининговой компании на крыше находилось недалеко от конечной станции метро. Максим вбежал во двор, как раз когда заиграл гимн, объявляющий о начале рабочего дня. Клинтанки стояли по кругу вдоль боксов и складов, а в центре площадки уже собралось построение – пятьдесят экипажей в две шеренги выстроились перед директором в ожидании инструктажа. Одному из экипажей недоставало командира клинтанка, как раз, Максима. Клинер Федя, находившийся у него в подчинении, стоял в гордом одиночестве.

Федя был высоким худощавым парнем с огненно-рыжими волосами и с чёрной бородой колышком – следствие гетерохромии волос. Если подойти к нему с левой стороны, то и не поймёшь, почему такой красавец работает клинером, да ещё и в подчинении у тщедушного третьесортного очкарика. Однако если подойти с другой – всё становится на свои места. Правая половина лица Феди была обожжена в детстве во время беспорядков в каком-то городе недалеко от Среднесибирска. В каком именно, Федя не знал, так как был слишком маленьким, а рассказать ему было некому – родители погибли в результате этих же беспорядков. Всё, что он помнил – милое короткое имя своей мамы, её звали Уля. Федя рос в спецрезервации, пока его не усыновила более-менее приличная семья. Конечно, не из альтруистических побуждений. За усыновление сирот полагались хорошие льготы, да и бесплатная рабочая сила в хозяйстве пригодится. В итоге, Федя был приравнен к третьей касте только из-за того, что у него не хватало глаза и были ожоги на пол-лица. По генетическому коду ему полагалась вторая.