– Меня зовут Агриппа Неттесгейм, – представился наконец спаситель содержателя таверны. – Я тот, кого страшатся демоны и бесы и кого сам дьявол обходит стороной, потому что вера моя крепка, как тот камень, в основание которого Господь поставил нашу церковь. Я не хвалюсь – это правда. А теперь вспомните, герр Шнетке, все до того момента, когда сама память оставила вас. Все, что было, что удивило и взволновало вас. И кто взволновал вас. Чье присутствие возмутило ваше сердце и душу.

– Подождите, подождите, – пролепетал трактирщик.

Но было видно, что проблески в памяти уже и впрямь волнуют его.

– Ну же, герр Шнетке? Это очень важно.

– Я помню, помню!

– Отлично – говорите.

– Помню… И так ясно… Ко мне приехал в деревянной повозке с плотными бордовыми шторами некий господин, он был в черном плаще и большом черном берете. Господи, как же ясно я все это вижу, будто было вчера…

– Это было три дня назад.

– Да, да, – живо кивнул трактирщик. – Он потребовал отдельную комнату и обед и строго-настрого попросил не беспокоить его. Сказал, что будет ждать гостя. И чтобы я или кто из моих домочадцев даже не думали приближаться к его двери. Забыли о нем. И хорошо заплатил мне. Десять серебряных гульденов! В два раза больше, чем нужно. Щедрый оказался постоялец. Он еще сказал: дайте комнату, где бы никто не побеспокоил меня. Я предоставил ему дальнюю и самую дорогую комнату в моей гостинице. Я держу ее для состоятельных молодоженов. Марта принесла ему горячей воды умыться и хороший обед. Кувшин красного крепкого рейнвейна, два кубка и другую посуду на двух человек. Мы ждали, что за гость приедет к нашему постояльцу, но никого не было. Ждали весь вечер, близилась полночь. И тут я совершил глупость. – Он посмотрел на экзорциста. – Господи, какую я совершил глупость!..

Неттесгейм сам так и вцепился в него острым взглядом.

– И какую же вы совершили глупость, герр Шнетке?

– Я хотел отблагодарить гостя и решил сам принести ему еще один кувшин вина. Мало ли, вдруг первого не хватит? Так я подумал. И ближе к ночи я понес ему вино. А подойдя к двери, я услышал два голоса. Мой постоялец говорил с кем-то. Видимо, со своим гостем? Но мы же не видели никого, кто бы приехал к нему. Я побоялся постучать. Тогда бы мне и стоило отступить, вернуться назад. Но тот, второй голос…

– И что он, тот голос?

– Я оцепенел, услышав его. Он был абсолютно спокойным, но низким, клокочущим, рычащим, мастер Неттесгейм! Страшный был голос. Нечеловеческий. Как будто мой постоялец говорил со зверем, – даже понизил собственный голос Ганс Шнетке. – Только говорила-то женщина!..

– Женщина?

– Да! Будто она была и человеком, и зверем одновременно.

– И что она говорила?

– А говорила она так: «Ты получил что хотел, не так ли, Иоганн? Ты камни обратил в хлеба. Или заставил поверить всех, что сделал это! Что теперь, как ты и хотел, Флоренция?..» Тут и скрипнула половица под моей ногой, и сердце мое тотчас провалилось в живот. «Что это?! – прорычала гостья моего постояльца. – Нас подслушивают?!» – Герр Шнетке закрыл лицо руками. – Господи, Господи! – Он отнял пальцы от глаз. – Я выдал себя! – Глядя на экзорциста, герр Шнетке бессильно пожал плечами: – А услышав такое, я и совсем выронил кувшин из рук. И больше не мог двинуться с места – будто ноги мои приколотили к полу. Я в соляной столб превратился, мастер Неттесгейм. Потом были шаги. Дверь открылась настежь – на пороге стоял мой постоялец. «Ты все слышал?» – спросил он. «Ничего не слышал», – пролепетал я, но раскусить меня было раз плюнуть. Да и язык совсем не слушался, он превратился в котлету. «Ты сам виноват, голубчик, – вдруг усмехнулся мой постоялец. – Теперь тебе и дохлый пес, что валяется у дороги, не позавидует». – И громко крикнул назад: «Кабатчик подслушивал нас!» И тут наступило такое молчание, от которого сердце мое уже точно остановилось. А потом та, что сидела в комнате и кого я не видел, сказала: «Гиббон, возьми его!» Все, что я увидел, это черную тень – она метнулась ко мне из коридора, где я только что проходил, и будто вошла в меня. Я упал на пол и забился в корчах. Меня словно проткнули раскаленным вертелом! Больше я себя не помню, мастер Неттесгейм… – Кажется, кабатчик готов был заплакать. – Так что было со мной?