Внезапно, озираясь по сторонам, одержимый взвыл, а потом захрипел, а вслед за этим стал метаться по клетке, сотрясая прутья, но та была крепка и надежно привинчена к полу. Все отступили назад, оставив впереди одного человека – Агриппу Неттесгейма. Даже Герберт, вцепившись в Библию, отступил.

– Ни шагу дальше, – предупредил его учитель.

Голова одержимого, как у затравленного зверя, крутилась по сторонам. Он то смотрел вправо, то влево, то оборачивался. Будто он что-то видел, чувствовал, чего-то боялся! Так человек в кромешной темноте, ничего и никого не распознавая, чует, как к нему подходят его более сильные враги. Нечленораздельные вопли и стихийные угрозы, несомненно, касались и того, что видел он и не видели другие, и самого экзорциста.

– Да что ты можешь? – усмехнулся Неттесгейм. – Жалкое создание тьмы. – И, осознавая и ловя момент, торжественно произнес: – Во имя Господа, приступим же! – и начал читать наизусть: – Изыйди, злой дух, полный кривды и беззакония! Изыйди, исчадие лжи, супостат хитрости и бунта! Изыйди, изгнанник рая, недостойный милости Божией! Изыйди, сын тьмы и вечного подземного огня! Изыйди, хищный волк, черный демон, дух ереси, исчадие ада, приговоренный к вечному огню![1]

Со всем бешенством одержимый заметался по клетке. Со стен уже полетели предметы – щипцы и плети. Огонь затрепетал в факелах солдат, будто какой-то великан сейчас подул на них.

– Изыйди, негодное животное, – продолжал Неттесгейм, – худшее из всех существующих! Изыйди, вор и хищник, полный сладострастия и стяжания! Изыйди, дикий вонючий кабан, злой дух, приговоренный к вечному мучению! Изыйди, грязный обольститель и пьяница! Изыйди, корень всех зол и преступлений, изверг рода человеческого, злой насмешник! Изыйди, враг правды и жизни, грязный источник несчастий и раздоров! Изыйди, бешеный пес, подлая змея, дьявольская ящерица!

Все услышали странный отдаленный железный лязг – так отворяются проржавевшие двери. Изумленные, люди стали переглядываться, ища ответа и подтверждения. Но он был, этот звук!

– Запах серы, слышу запах серы! – где-то у дальней стены пролепетал комендант. – Господи, помилуй!

– Тсс! – прервал его священник. – Внимайте! Вершится суд!

– Врата ада! – не слыша его, лепетал комендант. – Отворяются врата ада!

И он был прав! За скрежетом хлынули голоса – и они становились все слышнее. Камера наполнилась жуткими воплями и стонами, от которых у самых смелых кровь стыла в жилах. Это грешники выли от боли в аду! И эхо – повсюду было эхо этого воя.

– Изыйди, ядовитый скорпион, дракон, полный злых козней! – ничего не замечая вокруг, никого более не слыша, кроме своего голоса, твердил наизусть Агриппа Неттесгейм. – Изыйди, лакей Сатаны, привратник ада! Изыйди, козел, страж свиней и вшей! Изыйди, рогатая гадина, коварный и поганый лжец!

Он читал и читал. Предметы падали со стен. Кочерга сорвалась и пролетела в дюйме от головы коменданта – тот влип в стену и только хватал воздух ртом, едва избежав ранения или смерти. Но экзорцисту все было нипочем – его святая уверенность была так сильна, что сейчас она могла подвинуть и горы. Предметы не касались его – они пролетали мимо. Вера была его щитом. Выл и метался по клетке одержимый, он почти что гнул прутья, и было ясно, что сейчас иное существо владеет его руками, и оно-то готово сорвать все замки.

Но едва приближался к клетке чудодейственный крест, как одержимого отбрасывала назад могущественная сила, и он, будто распятый по железу, уже не мог двинуться с места.

– Заклинаю тебя именем Господа нашего, выйди немедленно из этого человеческого тела! Скройся в пучинах морей или исчезни в бесплодных деревьях или в пустынных местах, где нет ни одной христианской души, куда ни один человек не может вступить, и там пусть уничтожит тебя небесный огонь! Изыйди, проклятый змий, ступай, спеши прочь, оставь Божье создание! Любой вред, что ты причинишь ему, обернется тебе новыми пытками! Да не сделаешь ты больше вреда никому, но провалишься в преисподнюю ада и останешься там до дня Страшного суда!