Толчея, шум, назойливые голоса. Проходы, турникеты. И вот уже эскалаторы, запах мазута, шум метро…

Скоро выяснилось, что им на разные ветки.

– Возьмите, Лючия. – Он протянул ей визитку. – Если вы однажды соберетесь показать мне «Проклятую библиотеку», позвоните. Я буду очень рад.

– Хорошо, – пообещала она. – А пока что прощайте. И удачных лекций!

Еще секунда, и они, подхваченные потоками людей, двинулись в разные стороны. Но, сделав шагов десять, Горецкий не выдержал и обернулся. И что же он увидел? Она тоже оглянулась на него! Но как она смотрела – уже совсем иначе! Не рассудительно и мудро, как фанатичная книгочейка, но хитро и с насмешкой жаля его взглядом. Но что было неожиданнее всего, рядом с ней оказался тот самый бородатый боров в телогрейке, алкаш, из-за которого он и покинул вагон. Как такое могло быть? Конечно, в метро люди пересекаются и топают вместе плечом к плечу чуть ли не километры, особенно в часы пик, но чтобы вот так? К тому же боров в телогрейке тоже оглянулся – и тоже с усмешкой посмотрел на него. И что было неожиданнее и неприятнее всего, он ему по-приятельски, даже фривольно подмигнул.

Было это на самом деле или привиделось ему, Горислав Игоревич Горецкий так понять и не сумел – толпа быстрой тесной волной закрыла от него недавних случайных спутников и унесла их в своем потоке.

Горецкий прохаживался по аудитории и размышлял над тем, как ему начать эту лекцию. Если бы не встреча с импозантной красоткой Лючией, дамой с пытливым умом и своеобразным взглядом на многие вещи, он бы точно знал, что сейчас скажет, и завел свою старую песню. Заезженную пластинку о «смежных предметах», для каждого из которых есть место в общественной жизни современного человека, и вновь бы мягко соврал. Потому что куда деваться, когда ты педагог с серьезным статусом и хочешь таковым оставаться и дальше.

Наконец он остановился перед аудиторией, которая уже три месяца принимала его с сердечной теплотой, и по-простецки сунул руки в карманы.

– Недавно в университет пришла петиция из патриархата, – начал Горецкий. – В очередной раз священнослужители попросили открыть в Московском государственном университете факультет богословия. И получили решительный отказ. Вы знаете, что я преподаю философию и религиоведение, а еще богословие в семинарии. Одним словом, я был бы не против. Но только с одной стороны. Философия переводится с греческого как «любовь к мудрости». Мудрость базируется на логике и многотысячелетнем опыте человечества. А логика стоит на физике – и без этого никуда. Легендарный Ваверлей сказал жене, что отправляется поплавать, но плавать он не умел, поэтому прикрепил к ногам надувные шары. И, по легенде, утонул. Доротея была в ужасе, когда увидела, как из воды торчат два воздушных шара. – Он трагически вздохнул. – Как представлю, как бедный Ваверлей пытался извернуться в собственном пруду, чтобы засунуть ноги под воду, как брыкался и кувыркался, пытаясь поднять голову и вздохнуть, брр! – даже поежился лектор. – Страшно подумать! – По аудитории покатились смешки. – Одним словом, с физикой не поспоришь. Но так ли это всегда? Юленька, что ты хочешь сказать?

Руку тянула его любимая ученица – Юленька Головлева, миловидная русоволосая девушка в белой рубашке и джинсовом комбинезоне.

Она встала:

– А как же вера, Горислав Игоревич?

– Ну, – ободряюще кивнул он. – Говори, умница-разумница.

– Я хочу сказать, что все зависит от мировоззрения человека.

– Дальше, Юленька. Но помни: физике, как правило, плевать на мировоззрение отдельно взятого человека. Она как-то больше учитывает законы природы. Ну там яблоко Ньютона и так далее.