На ней была шапочка из конопли оливкового цвета, воздушная струящаяся ассимитричная блуза из шелка плотного оттенка хаки, обнажавшая одно плечо, и темно-зеленые мини-шорты. Из босоножек выглядывали очень красивые длинные пальчики с белым перламутровым покрытием на ногтях. Талию соблазнительно подчеркивал пояс винтажной кожи с грубой прострочкой, двумя карманами на кнопках, одним большим отделением для телефона и несколькими ремешками и карабинчиками. В ушах – большие металлические серьги-кольца, на лодыжке побрякивали крохотные колокольчики работы местного ювелира. Скулы ее блестели, в глазах играли чертята предвкушения и озорства, а кожа точеных стройных бедер отливала приятной ровной бронзой загара. Губы слегка тронул бесцветный блеск.

– Мы можем идти.

– Захвачу платок на случай ветра у воды, – пальцы пробежали по ее коленкам, губы поцеловали куда-то в область лопаток.

Взявшись за руки, они вышли за забор своего прибежища и кожей ощутили дуновение со стороны моря, их обдало жаром, и наступающая южная ночь приветливо приняла их в свое лоно. Песок и мелкие камушки попадали в сандалии и под резинки босоножек, встречные головные фонари европейских туристов ослепляли, пьяненький смех веселил и побуждал заговорщицки переглядываться и подмигивать. Кутрапалыч еще пару метров сопровождал влюбленных, потом увлекся интенсивным расчесыванием за ушами и отстал.

– Чего бы ты хотела?

– У меня дикий аппетит! Давай съедим акулу! И сами станем акулами! – придуривалась Кэтти, не отпуская руку Хэма.

Ее штормило любовное настроение: она то прижималась к его спине, то куталась в его руки, то обнимала за поясницу, то подстрекала призывающими толчками своего бедра о его, то висла на шее и не давала ему дышать, запечатывая рот горячими поцелуями. Вот так и шла эта парочка до самой пляжной полосы с кафешками, качаясь и слоняясь, смеясь и закусывая раскрасневшиеся губы.

– Давай посмотрим на витрину с рыбой, – предложил Хэм и направил взгляд к зазывале с прожектором. – Смотри, какие огромные крабы! А креветки!

Это было обычной процедурой. Зазывала освещал богатый разнообразный улов, аккуратно выложенный на ледяных глыбах. Зычно предлагал блюда и способы приготовления, сулил хорошие скидки и бонусные коктейли. И уже почти хватал за рубаху и вел к столику с мерцающими свечами поодаль от больших компаний, распевающих русские романсы да дымящих кальянами.

– Пойдем-пойдем! Отличное место и музыка приятная, такие хорошие креслица и уже очень хочется есть.

Официант молниеносно подал меню и затараторил на гоанском английском, предлагая детеныша акулы, запеченного целиком на углях в традиционных специях, с картофелем и овощным салатом.

– Да, мы хотели бы акулу. Такую, да, такого размера. А в салате будет лук? А чеснок? А заправка из чего?…

Кэтти изучала барное предложение, полностью доверяя выбор горячих блюд своему мужчине.

– Принесите, пожалуйста, «Индиан Прайд» с лаймом. А тебе?

– Виски со льдом.

По пляжу разливались интонации певицы Шаде, обволакивая акустической гитарой и скрипкой, набрасывая вуаль из печальных слов песни про невозможность любви:

«I was the one

I who could

Pull in all the stars above

Lay them on your feet

And I gave you my love

(Ain’t gon’ let you go)…

You’ll always know

Reason why

We could have had

The moon and the sky…»

– Не слушай ее. За нас! – ласково провозгласил Хэм и притянул и так совсем рядом сидящую Кэтти. Они обнялись.

Он был переполнен переживанием счастья, вытесняющего весь предыдущий опыт. Наслаждался и улыбался.

Глаза Кэт заблестели от навернувшихся слез. Комок в горле на долю секунды перекрыл дыхание, но она совладала с этим приступом прошлой драмы. Позволила любовному чувству прорасти из сердца в ночь.