– Сегодня совсем нет гостей, – говорит Мэдлин, сев за барную стойку. – Сделаешь мне кофе?

– Ты пьёшь слишком много кофе. Когда-нибудь это тебя добьёт, – отвечаю я ей и принимаюсь выполнять её просьбу. – Как дела в университете?

Мэдлин качает головой и улыбается.

– Не очень удачная тема для беседы таким прекрасным днём, – всё с той же улыбкой отвечает она. – Лучше расскажи, как дома дела. Ты поздравил маму с днём рождения?

– Не очень удачная тема для беседы таким прекрасным днём, – пародирую я её, и она смеётся.

– Ох, Этан, почему жизнь с нами так несправедлива? – вздыхает Мэдлин.

– Какие твои годы? – улыбаюсь я и ставлю перед ней чашку кофе. – И да, если после того, как допьёшь кофе, тебе будет нечем заняться, то имей в виду, что я не против перекусить.

– Не проблема, – отвечает она и делает глоток кофе. – Сара, сходи на кухню, попроси у Томсона что-нибудь перекусить для Этана, – кричит она девушке, которая стоит неподалёку.

Сара кивает и отправляется на кухню. Она нравится мне. Эта девушка работает здесь всего пару недель, мы даже не общаемся, но Сара производит впечатление человека, у которого есть цель и чёткий план, а мне нравятся такие люди, хоть я сам к ним и не отношусь.

– Я ведь просил тебя. Она новенькая, не стоит дёргать её по каждому поводу, иначе она скоро сбежит, и ты снова останешься одна, – протестую я, хотя в голосе нет злости. Я не могу обижаться на Мэдлин. Она хорошая девушка, зачастую улыбающаяся и готовая выслушать меня.

Хотя и это неважно. Она просто моя сестра, а любовь к сестре – врождённое умение. С этим ничего не поделать.

– Быстрее научится. А то уже пять тарелок разбила, – лениво протягивает Мэдлин, делая очередной глоток.

– Кто бы говорил! Я помню, ты уронила штук десять только в первый день работы официанткой, так что твой рекорд пока не побит. – Я принимаюсь натирать бокалы для вина.

Кто сказал, что работа бармена не может нравиться? Я любил всё за этой барной стойкой: от бумажных полотенец до последнего бокала. Любил эту кристальную чистоту, блеск, чёткое отражение собственных глаз в каждом бокале. А ещё тот едва уловимый звук, когда вино только-только касается поверхности стекла. Это завораживает, как настоящее чудо.

Поднимаю бокал повыше, чтобы оценить качество своей работы, и сквозь стекло вижу девушку в таком знакомом мне красном платье, выглядывающем из-под шубы. Я сглатываю. Паника нарастает внутри меня, и я не могу ничего с собой поделать.

– Наконец-то пришёл кто-то, – произносит Мэдлин и отодвигает чашку с кофе в сторону. Она встаёт, берёт со стойки свой блокнот и идёт к только что занятому столику.

Я просто стою и смотрю, как они разговаривают, Мэдлин что-то записывает, улыбается, а после идёт прямиком ко мне. Мне не нужно смотреть на её выражение лица или слышать то, что она собирается сказать. Я знаю всё сам.

– Какого чёрта она здесь, Этан? – шепчет она мне, подойдя ближе. Её лицо пылает от гнева. – Она думает, что можно просто так заявиться сюда после года отсутствия и заказать салат?! Нет, серьёзно, ты бы отвёл её на психологическую экспертизу! У неё явно не все дома!

– Мэд, успокойся, – шепчу я в ответ и сам ужасаюсь тому, насколько испуганно звучит мой голос.

Казалось бы, что это глупо – бояться какой-то женщины, сидящей за столиком в паре метров, но её присутствие сковывает меня, замораживает. Я чувствую, как начинают трястись руки.

– Я на работе. Я не стану говорить с ней, – говорю я и принимаюсь протирать стойку полотенцем так сильно, словно она действительно запачкана.

– О, я сомневаюсь, что всё будет по-твоему, – фыркает сестра. – Она заказала вино и попросила, чтобы бармен открыл при ней бутылку. Так что иди и попробуй не заговорить с ней, если получится.