– Прекрасная работа, – проворковала она, возбужденно проводя пальцем по шву на ране. – Стежки такие маленькие, такие ровные. Как у портного.

– Шрам останется минимальным, – заверил он ее, убирая свои инструменты.

– Готова поспорить, что практически невидимым, – сказала она с усмешкой.

Ада снова ушла, чтобы вымыть руки. Шарбон смотрел, как она уходит, и прошипел Фионе, когда другая целительница уже не могла услышать:

– Не знаю, какое развлечение вы тут себе придумали, но мне не нравится, когда меня отрывают от семьи, и особенно сегодня. Если с вами что-то сделал Матисс или ваш муж, или кто-то другой, скажите мне сейчас, чтобы я мог помочь. Если вы не подвергаетесь принуждению и опасности, не беспокойте меня больше.

– Покровитель твоей семьи – бог Непознанного, не так ли? – спросила она, как будто не слыша, что он сказал.

Он впился в нее взглядом.

– Да ладно. Минуту назад ты так хотел мне помочь.

– Как вам может помочь то, что вы узнаете имя моего божества-покровителя?

Она потянулась к нему, чтобы погладить по лицу, но он быстро отклонился.

– Мой драгоценный мальчик, со временем ты все поймешь.

– Вы можете нормально идти? – спросил он, направляясь к двери.

Прежде чем она смогла ответить, он открыл дверь, жестом приглашая ее выйти.

– Я справлюсь, – бодро ответила она, соскользнув со стола и поправляя юбки. Прыгая, как девчонка, она приблизилась и попыталась прижаться к нему. Шарбон отстранился, и она хмыкнула.

– Знаешь ли ты, что между камнями радости, камнями восхищения и камнями похоти может быть незаметное различие в зависимости от того, от кого исходят эмоции?

Горячо выдохнув, она вытянула палец с длинным ногтем и провела им вниз от горла до глубокого выреза его ворота. Он поймал ее руку в тот момент, когда она осмелилась проникнуть под ткань.

– А как насчет камней любви? – спросил он, отбрасывая ее руку.

– Это мне неизвестно.

Подмигнув, она ушла.

Освободившись от ее присутствия, Шарбон закрыл глаза и тяжело прислонился к дверному косяку. Места, которых она касалась, все еще неприятно горели. Он обнаружил, что борется не с искушением, а с отвращением.

Фиона была красива, да, и соблазнительна, но почему-то его затошнило.

Сквозь тело пробежало желание поскорее вернуться к Уне и с благодарностью поцеловать каждый дюйм ее лица.

– Вам нужна помощь, госпожа Ада? – спросил он. – Фиона ушла.

– Нет, мастер Шарбон. Если вы поторопитесь, то еще успеете к началу службы

Он выдохнул тихое «спасибо» и поспешил обратно в котерию. Пройдя через главные ворота, он резко остановился, увидев четыре отчетливые фигуры, слонявшиеся за пределами Храма эмоций. Уна, две его девочки и Фиона.

Раздраженный непонятно почему, он глубоко вздохнул и почесал горло. Почему эта женщина вселяет в него столько беспокойства?

Но как только Фиона повернулась, неловко подскакивая, беспокойство переросло в страх. На руках она держала ребенка и что-то ворковала, наклонившись к его пухлому личику без намека на лукавство, которое Шарбону виделось ранее. Сейчас она источала сплошную невинность.

Но вид сына подстегнул его. Он заспешил, стараясь при этом казаться равнодушным, и большими шагами подошел к женщинам.

– А, вот и мой герой, – сказала Фиона и расплылась в улыбке, увидев его.

Он пытался придать своему лицу такое же беззаботное выражение для спокойствия Уны, но чувствовал, как уголки его рта дрожат от напряжения. Он ничего не ответил и потянулся к мальчику.

– Авеллино – сильное имя, – сказала она, сразу же вернув ребенка.

– Ты сказала ей? – возмущенно спросил он Уну, прижимая к себе Аве.

– Мы же все равно объявим об этом по окончании службы, – ответила жена, пожав плечами. – Она спросила, я не видела причин скрывать.