Нерон и Кропоткин схватились за руки и пустились в пляс.

– Я Папанин! Я Маманин! А я маленьки такой!

– Прошу любить и жа…

– Жаба! Пойман! Вор!

Окончив беснование, Нерон, сопя, высунулся из окна и стал наблюдать происходящее в корабельный бинокль.

– Что видно, Монтигомо Воробьиный Член?

– Фаллические протуберанцы в полярной области Марса. Кислотные дожди на Венере. Флуктуация отдельных чёрных дыр! Обнаружена одна огромная планета сплошь изо льда! Плешивый ….. на полярной шапке Юпитера! Бомж помочился на кошку! Спроси, что слышно!

– Что?

– Пьяные женские крики со всех сторон. О, это совсем интересно!

– Что?

– Не скажу! Веду наблюдение! Снимаю показания! Пока ещё рано докладывать научному сообществу! Мне показалось, в космосе я видел гигантский живой организм! Ягодицевидный сгусток белка!

– Не может быть! Ты преувеличиваешь, как всегда!

– Отнюдь! Преуменьшаю!

Кропоткин загрустил.

– Я не люблю расставаться с отживающим, привычным! Со старыми вещами, с родителями, со временем! Когда старая вещь выходит из строя или крадётся у меня, я испытываю дикую злость. Я испытываю дикую печаль. Убивал бы всех за это! Но время, я знаю, расстанется со мной легко! Ему никого не жалко! Нерон! – сказал донельзя грустный Кропоткин, прислушиваясь к скрипам в полах, – Нет у нас детишек! Некого к сердцу прижать на старости лет! Давай возьмём на поруки негра из лепрозория… Или пуэрториканца из тюрьмы штата Айдахо! Или кота со стригущим лишаём между ушами! Не спорь! Подумай! Я его буду нянчить в гамаке и пороть крапивой, а ты – читать ему Плутарха и драться с ним на ринге железными дубинами! Давай возьмём! Чем чёрт не шутит! Может быть из него вырастет новый Ньютон или Эйн-Цвейн-Дрейн – штейн.

Нерона передёрнуло так, как будто в него попала разрывная пуля дум-дум.

– Ради Аллаха! Не надо Ньютонов, а тем более всех остальных! Не надо! А тем более Эйнцвейндрейнов! Я беру тайм-аут! – сказал он.

Кропоткин, прямой и не по годам бледный копался в вещах, и всё что-то выискивал в них.

– Что он делает? – спросил Гитболан, наклоняя голову, – Он явно что-то замыслил.

– Я его спрошу! Кропоткин, ты что задумал?

– Одену коричневую штормовку и пойду по городу блядовать… Выгодное дело! – он вынул из какой-то ветоши довольно-таки побитую скрипку и стал вращать её над головой, – Вот! Страдивари! Подарок суфражистки за мою неутомимость. Она в свою очередь позаимствовала эти дрова в музучилище имени Мола Гнилоу. С женщинами иногда выгодно иметь дело! Они помнят уроки любви и делясь подпрелостями, одаривают потом гнильём!

– …с фонарём в заднице он бродил по улицам чужого города и иногда выл по-волчьи! – осклабился Нерон, – Искать себе на это место приключений! Философа-дилетанта потянуло на места преступлений юности. Обещанка – моя манка! Давай-давай, сынок! Дерзай по-хорошему!

– Э-ех! Нет в вас ничего высокого! Ничего святого! Я людей ищу!

И Кропоткин выдал какую-то совершеннейшую цыганщину, не заботясь, как себя чувствует в гробу маэстро Страдивари.

– Хватит! Хватит! – сразу закричал Гитболан.

– А-а? Ну, давай! Бруши! – поддакнул ему Нерон, – Может, кто и отыщется! Иногда в навозе попадаются такие жемчужины, что дух захватывает!

– Нет! В этом что-то есть! – мечтательно промолвил Кропоткин, – Пойдём блядовать вместе! Чем чёрт не шутит! Ты ж видишь, куда мы попали! На Сатурне и то больше жизни, чем здесь! Мы должны научиться сами себя развлекать и тем спасаться от сумасшествия!

На этом разговор небожителей завершился.

– Ну! Блядовать, так блядовать! – погрозил кому-то неизвестному Нерон, – Теперь будут блядки без оглядки!