Трудно описать лица местных жителей, когда под вечер вдруг в их спокойную ремесленническую деревушку въехал с топотом копыт и блеском мечей отряд вооруженных дружинников в сопровождении ведуна и самого принца Ратибора. Староста изначально встретил дружину немного неприветливо и испуганно. А когда узнал, что разговаривает с самим наследником ясеневого трона, то вообще смутился, задергался и заволновался.

Дружину тут же расселили по самым зажиточным домам. Селяне подоставали из погребов лучшие припасы еды и еля. Гостям предоставили и баню, и сытный ужин. Вокруг лошадей суетились мужчины, а над потрепавшимися одеждами хлопотали допоздна женщины с иглами и нитками. Местные бабульки трудились над сборами новой провизии взамен отравленной. Некоторые местные девицы с заигрывающими взглядами шептались и хихикали, будоражили покой вояк, но чем здесь дело закончилось, точно уже не скажешь. Еще большее удивление у деревенских вызвали жертвы тумана. Однако старосте пришлось приютить их и раздать по разным домам, чтобы несчастным там обеспечили тепло, покой и любовные песни для отогрева сердец. Для отряда же вечер, ночь и утро прошли как нельзя лучше. Чистые, сытые и обогретые странники еще спали, когда за некоторое время до рассвета пробудился Велимудр.

Ведун за много десятилетий своей аскетичной жизни привык вставать до восхода солнца. Ибо все подобные ему мудрецы давно знали, что именно раннее утро есть наиболее благостное время в сутках. Когда молодое солнце рождается из лона неба, только-только выползает из-за горизонта, с первыми лучами света мир наполняется свежей силой. Энергией, которая за ночь прошла свое чистилище, отмылась от страстей, которыми наполнила ее людская суета. Мудрые всегда ведали, что коли кто желает подняться над жизнью, сделать что-то необычное, одержать ли победу, вырасти ли духовно, или даже свершить ворожбу, стоит брать ту самую чистую и полную силу от утра.

Велимудр шел босиком по сырой траве. Ступни ему сводило холодом, но ведун привык принимать это чувство с благодарностью – так утренняя земля забирала из него все хвори. Мохнатая растительность мягко сминалась под ногами, воздух вибрировал предчувствием рожденной заново жизни, мир принимал в ладони новый день. Серело небо. Ведун отошел от жилых домов до ближайшего родника, который приметил еще вчера. Принял смиренную позу со склоненной головою и тихо запел ритмичную душевную молитву, позванивая колокольчиком. На Северо-Востоке умели петь так, чтобы сердца всего живого бились под эти звуки в унисон. А если пел старый опытный ведун со всем жаром накопленного за жизнь благочестия, то все вокруг, от медведя до летящей бабочки, сразу отбрасывало свои дела и замирало в умилении.

Первые благословляющие лучи упали на седину Велимудра, а затем, подчиняясь ритму его напева, сползли на родниковые воды и заплясали в них языками отсветов. Древний Талмуд Светославия учил, что вся жизнь на Зеленой Тверди есть танец воды и света. Все состоит из воды, без воды умирает. Но и без света жизни нет. А потому ведуны научились подчинять себе и свет, и воду, и через них заглядывать в небыль, словно сквозь волшебное зеркало. Небыль – то жизнь духа, суть мира, искры душ без одежек тел. Там все видится совсем иначе, как в странном сне. И много лет надо учиться читать эти видения, чтобы начать разбирать их верно. Велимудр достал из-за пазухи мешочек и выбросил в родник содержимое – часть скальпа черного жреца. Так ведун хотел посмотреть последние воспоминания чернокнижника. В волосах живет память, связь с прошлым, накопленная мудрость. Того, что имелось у Велимудра, конечно, было слишком мало, чтобы действительно разобраться во всех хитросплетениях прошлого. Но, однако ж, многое он смог увидеть. Человеческая память есть смесь не только образов, но и чувств, ощущений, боли, надежд, страстей. Много всего ведун запоминал как есть, не разбирая, оставив разгадывание на потом.