– Мы, люди Северного Леса, верим, что лесная чаща нам, как родитель. Трава, кустарники и деревья – волосы Отца-Сырого-Леса. Камни – кости его. Вода – кровь. Роса – пот. Корни растений – жилы и сухожилия. Всё здесь есть единая плоть Отца-Леса. А потому и ведем мы себя в лесу так, словно ступаем по одному большому живому телу.

На эти пояснения Лихолов лишь вздыхал, так как не очень-то любил всякие верования, легенды и сказочки, а спорить ленился. Но случилось раз такое, что Лихолов на ходу заломил сапогом молоде деревце. Было оно ростом с две ладошки. Потому и не заметил, да наступил. Тут Елисей ахнул:

– Ты, Лихолов, бережнее себя веди! – покачал юноша головой с явным сожалением. – Отец-Лес такого не любит. Ведь ты хочешь, чтобы тропки все хорошие открывались нам? Уж ты тогда должен и сам кажду травку-муравку уважать. Да без надобности не обижать.

Лихолов вздыхал, но старался быть осторожнее. Мало ли чего этому чудному лесу еще в голову ударит? Но иногда юноша вел себя уж совсем забавно. У каждого родника останавливался, чтобы флягу донаполнить. Да все твердил, что чем больше родников в одну общую воду собрать, тем целебнее напиток будет. Это Странника смешило и даже злило. Ну зачем лишние задержки в пути?

Иногда юноша настораживался. Показывал рукой знак остановиться, выглядывал что-то. И видно было меж стволов и зеленой мозаики листьев, как пролетали где-то в затененных частях леса странные сгустки туманов. За ними же ленно волоклась сумеречная темень, слышался тихий вой, незнакомый и жуткий. Словно что-то живое, но искалеченное, несчастное, околдованное летало по лесу, не находя пристанища.

– Беда пришла в наш лес! – пояснял Елисей. – Расплодился здесь морок поганый. Нет, что уж… И раньше в лесу встречалась всякая чернь. Но нашенская, родная, понимаешь? Знали мы, как с ней сладить! Лешему по весне кашу на опушки таскали, чтобы не мешал грибы да ягоды собирать. Да и вообще, не так уж тот был и зол! Старики говорят, не трогал Леший никогда тех, кто лес почитает, зазря не шумит. Али Водяной наш? Тоже мало кому мешал. Мы ему по весне нальем в реки масла топленого – он и рад. И рыбу дает ловить всякую разную. Да много всякого тут бывало всегда. Черти лохматые любят по густым чащам расселяться. Но только мирно как-то оно все было! Знал морок место свое, а мы с ним слад имели. Но теперь, ох, что творится! Беда! Чужая, неродная какая-то гадость невесть откуда взялась! Мы зовем ее «бродячими туманами». Эта пакость бродит обычно по разным сырым и затемненным местам. Но иногда что-то ее выманивает. «Туга»… – грустно выговорил Елисей местное словечко. – Расселился туман сначала по диким лощинам, во многие места даже грибники перестали ходить. А потом осмелел и стал вылезать из укрытий. Принялся повсюду шататься по лесу, ух, поганый! Особенно привлекается на звуки веселия, на песни охотников. А в последнее время совсем наглеет и залетает уже даже в деревни. Из морока того туманного появляются ужасные твари. Вроде тех же обезьяноволков, здоровенных пауков ростом с ребенка или стай черных злобных птиц.

– Зря ты его «мороком» называешь, – перебил Лихолов. – Верно заметил. Морок ваш все века на Востоке водился да место свое знал, не наглел. Чудищ ужасных не выдавал тут и сям. Я вон таких обезьяноволков в первый раз встречаю. Тут нечто чуждое у вас завелось. Не местной магии детище и не местной природы.

– Может и прав, ты, Лихолов, – покачал головой Елисей. – Не знаю, как верно… Зовем, как привыкли всякое зло обзывать. Морок, он и морок… Тут же у нас в Северном Лесу живут не воины, а крестьяне да охотники… Мы в магии разной толком не разбираемся. И в воинском деле не смыслим особо. Что нам с такой гадостью делать? Как отпор дать? И не ведаем… Так что много жертв уносит с собой этот новый туман: и мужчин, и женщин… но особенно деток! Забирает в туман и улетает. Остаются лишь плачь и ужас. И никто не знает, как истребить эту мерзость. Заметили только, что можно спрятаться от нечисти этой, если она где еще поодаль: замереть, не петь, не вздрагивать, дышать тише мыши. Тогда есть еще надежда, что проплывет мимо… В лес стали уходить с опаской, по проверенным тропкам. На ночь во всех селениях на всякий случай запираем ворота. Боятся теперь многие северяне лишний раз петь или танцевать. Страшатся привлечь туманный сумрак. А без песен сердца холодеют. Много таких людей. Но не все унывают! Много здесь еще смелых мужей живет. Да и многие женщины у нас крепкие, могут и лук в руки взять. Все равно в лес охотиться ходим. Женятся люди, рожают детишек – многие пока еще не дают страху побороть себя. Верим еще, что Матушка Судьба защитит нас.