Пакет, эти сволочи натянули мне на голову пакет, в котором стремительно становилось тяжело дышать. Из пострадавшего от удара дверью носа текло, отчего целлофан прилипал все больше.

– Снимите пакет, иначе я сейчас задохнусь, – сказала тому, кто сидел рядом и подпирал меня плечом, минут через пять пути.

– Потерпишь, – ответил мужской голос, но не тот, что слышала раньше.

– Не потерплю. Дышать уже почти нечем, – упрямо возразила я.

Насчёт того, как больно было стянутым за спиной рукам и неудобно из-за этого сидеть в раскачивающейся на ухабах машине, пока промолчала.

– Этим завяжи! – последовал приказ уже от того, кто на меня напал, и через мгновение что-то упало на мои колени.

Рядом досадливо выдохнули, пакет сдернули, но тут же обзор перекрыло нечто мягкое, явно трикотажное, от которого пахло тем, кто его только что носил. Потом, парфюмом, явно не из дешёвых, и чем-то тревожно мускусным. Почему-то сердце заколотилось ещё сильнее прежнего, как будто уровень угрозы из-за этого аромата начал ощущаться в разы острее, хотя и так куда уж больше.

– Что вам от меня нужно? – спросила ещё через минуту.

Но вместо ответа в салоне оглушительно, до хрипа в колонках, загремел рок, отчего я вжала голову в плечи. Мысли хаотично метались, хоть разум и отмечал как-то отстраненно, что почему-то паники настоящей нет. Может потому, что ну не знала я за собой ничего такого, вины какой-либо, за что со мной могли бы обращаться подобным образом. Хотя, с другой стороны, это и пугало, раз факт подобного обращения налицо. Успокаивают немного только эти усилия с завязыванием мне глаз, ведь если бы сразу меня приговорили, то зачем утруждаться. Но вот за что, за что?

К счастью, дорога не затянулась, хоть руки и успели изрядно онеметь. Орущий дурниной рок никто выключать не стал, просто авто затормозило, сидевший рядом со мной человек выскочил из салона, и сразу же потащили меня наружу. Была середина весны, но ночи стоят все равно ещё прохладные, а у меня под халатом была только тонкая футболка и хэбэшные удобные штаны, так что мигом пробрало, хорошо хоть кроксы не на босу ногу.

– Шагай быстрее! – меня так сильно дёрнули за локоть, что вырвался вскрик.

– Аккуратнее! – рыкнул мой захватчик своему подручному. – Она нам целая пока нужна.

«Целая нужна» радует, а вот «пока» – пугает.

Судя по ощущениям, грунт под ногами был ровным и твердым, а сквозь ткань на лице стал проникать яркий свет.

– Ступеньки! – предупредил практически у самого моего уха грубый голос захватчика, вынудив чуть шарахнуться и таки споткнуться. Пальцы, больше похожие на пруты арматуры, обхватили мой локоть, придержав и причинив новую боль одновременно.

Пахнуло теплом, чем-то мягко-цветочным, корицей и ванилином, и позади хлопнула дверь. Повели сначала прямо, потом налево, опять по ступенькам, но уже вниз, ещё вперёд и новый поворот направо. И наконец мы остановились. В нос ударил густой запах медикаментов и крови, а с моего лица наконец сняли повязку. Яркий свет, отражающийся во множестве стеклянных и гладких стальных поверхностях, вынудил прищуриться, привыкая. Запястья обожгло болью, и тут же и мои руки стали свободными.

– Не стой! – настойчиво, но не сильно пихнул меня в спину мой конвоир. – Лечи их давай!

Я проморгалась, двигая плечами и вертя кистями, чтобы вернуть подвижность, и брови мои поползли вверх в изумлении. В помещении, что было оборудовано как самый настоящий полноценный мед-кабинет, кроме меня и захватчика была только хрупкая девушка блондинка в буквально залитых кровью и местами прорванных камуфляжной футболке и штанах. Она сидела на высоком круглом табурете для процедурных у стального хирургического стола, оглаживая окровавленной рукой по густой шерсти просто исполинских размеров собаку, что там лежала на боку, свесив огромные когтистые лапы. Животное дышало с болезненным посвистом, а судя по багровой луже, что натекла под стол, кровопотеря у него была чудовищная. Под «лечи их», очевидно, и подразумевалось оказание помощи этим двоим.