– Оленя твоего бывшего спровадить помог, – меж тем пояснил наглец, встал и принялся по частям вытаскивать куски треснувшего по его вине стекла и складывать их рядом на крыльцо.

– Ой, вот тут уж помог, так помог, спасибочки. Теперь все знакомые будут в курсе, что я так отчаялась после расставания с Пашкой, что стала на мальчиков помладше вешаться, спать с ними, ещё и получать от них по лицу.

– Ну свечку он нам не держал, чтобы трепать о том, спали мы или нет. Хотя я вообще не против, учти. Опять же, паспорт я ему не предъявлял с годом рождения, вдруг хорошо сохранился просто в отличии от всяких унылых душнил-импотентов. И если он такое чмошное трепло, то на хрена ты с ним мутила в принципе? Разве кого нормального выбрать тебе проблема? – дылда снова глянул, задержав на мне взгляд чуть дольше и только потом сунулся внутрь помещения, чтобы взять там новое целое стекло, которое видимо принес с собой. И как я его не разбила, когда пятилась и вываливалась, только.

– Это – не твое дело! И что, разве у парней на лбу весь список недостатков при встрече можно прочитать? Или вы о них сами на первом же свидании честно сообщаете? Корчите же из себя вначале мачо и романтиков, заботливых, честных, щедрых и способных на красивые поступки. А все дерьмо потом только вылезает, когда понимаете, что мы попались.

– Ой, да ладно, а вы тел… девушки прямо всю душу перед нами наизнанку сходу, ага, – огрызнулся вторженец. – Тоже прикидываетесь все из себя белыми пушистыми зайками до последнего, только потом зубы змеиные показываете и норовите яйца отхватить.

– Змеи ничего не могут отхватить. – фыркнула я. – У них устройство челюстей такое, что они ни откусывать, ни жевать ничего не могут. Только целиком глотать, а потом отрыгивать то, что не подлежит перевариванию.

– Да охереть какая бесценная информация! И как я без нее жил до сих пор. Ты это, может зайдешь-то внутрь, пока не околела тут на ветру в своей тонкой тряпке почти на голое тело.

– Ну да, я же совсем из ума выжила, чтобы такое сделать, – насмешливо сказала… ладно, хотела сказать я, потому что с откровенно уже постукивающими зубами нормальную качественную насмешку не изобразить.

– А в чем проблема?

– В том, что тогда между мной и выходом будешь стоять ты, само со…

Договорить не успела, потому что дылда внезапно оказался прямо передо мной и не успела я и пискнуть на выдохе, как дёрнул, на мгновенье прижав к себе, как вчера в самом конце. Шагнул назад раз, другой, будто увлекая в танце с полным контактом, отчего у меня все, что могло ещё дыбом встать на теле, и встало. И тут же отстранился и практически впихнул внутрь помещения.

– Типа это что-то решает, – прозвучал его голос в моей отчего-то опустевшей до звонка голове. – Иди, блин, согрейся, зубами уже цокотишь. Мне тут минут на двадцать ещё возни. Трону тебя я ещё или нет – неизвестно, а вот воспаление лёгких запросто схлопочешь. И кто тогда твоих блохастых вонючек лечить будет?

Я пару раз моргнула, прогоняя странное наваждение и вместо того, чтобы ломануть вглубь клиники и запереться на всякий случай где-нибудь, развернулась и спросила.

– Как себя твоя подруга чувствует и ее собака?

– Собака? – зыркнул на меня из-под своей дурацкой челки, которую мне вдруг захотелось убрать рукой к чертовой матери, возившийся с дверью дылда, наморщил нос, фыркнул-кашлянул пару раз и неожиданно нашелся в хриплом смехе. Очень весело-искреннем, надо сказать, заразном таком, когда, невзирая на обстоятельства, начинаешь тоже улыбаться. – Со-ба-ка-а-а… П… псина сутулая прямо.

Что его так развеселило я не понимала, поэтому просто смотрела и ждала ответа.