– Нет, полагаю, что нет.

– Он разыгрывает неплохое шоу, и пока что я ему это позволю, – сказал Греймонд. – Но на этом все.

– Думаю, вы правы, – ответил я. – В школе Джей посещал театральный кружок.

– Ты помнишь его?

– Нет, – сказал я. – В его год было более четырехсот учеников, но я нашел фотографию Джея в школьном ежегоднике. На последнем курсе он был президентом театрального кружка.

– Хорошая находка, Кайдер. – Мистер Тойер похлопал меня по спине. – Теперь нам нужно добраться до истины.

– Вы когда-нибудь думали стать прокурором? – спросил я. – У вас хорошо получается разбираться в характерах людей.

Греймонд со смехом покачал головой.

– У нас с твоим отцом был такой же разговор в юридической школе. Он будет утверждать, что на противоположной стороне баррикад больше денег, и ты не понаслышке знаешь, что это правда. – Я кивнул. Наш дом на Солнечной Миле сильно отличался от маленькой квартиры Греймонда над офисом Юридической Помощи Эдема. – Но я никогда не руководствовался деньгами. Я хотел помогать людям.

– Я тоже, – промолвил я. – Хочу восстановить справедливость для тех, кто в ней нуждается.

По лицу Греймонда скользнула тень печали. Он также дружил с моей матерью.

До того как я начал работать на Греймонда, в последний раз я видел его на одной из печально известных вечеринок моей матери. Мама любила развлекаться, наслаждаясь чужой радостью. У каждой вечеринки была своя тематика.

«Если нет костюмов, то вечеринка ненастоящая, – говорила она. – Вечеринки – это шанс сбежать от обыденности. Быть необыкновенным».

Последняя вечеринка перед ее смертью была с летней тематикой, и она устроила ее посреди зимы. Несмотря на то что под сводчатыми окнами скопился снег, люди пришли в купальниках, шляпах от солнца и сандалиях. Восхищенный смех моей матери эхом разносился по всему поместью. Она попросила меня одеться в желтое, потому что этот оттенок подходил к охристому цвету моих глаз. В десять лет я стеснялся того, что мать одевала меня, но я не мог отказать ей – мало кто мог. Она представила меня всем своим друзьям как свое солнышко. Та ночь стала одним из моих самых заветных воспоминаний о ней.

Вечеринка продлилась до следующего дня, и мама разрешила мне не ложиться спать, чтобы я мог посмотреть, как часы бьют двенадцать, – впервые увидел, как один день превращается в другой. Естественный сдвиг во времени, когда «сегодня» стало «вчера», а «завтра» стало «сегодня». Без помощи эдема.

Мать умерла на следующей неделе.

Мы с Греймондом передали жетоны на контрольно-пропускном пункте.

– Давай сегодня утром навестим Джея, – сказал мистер Тойер. – Надеюсь, он передумал после очередной ночи в Вардине. – Он поморщился. – Большинство людей так и поступают.

Ворота въехали внутрь стены. Мы прошли по коридору, но вход в фойе был заблокирован охранником. Кема.

Она кивнула отцу.

– Доброе утро, папа. – Потом поиграла бровями, глядя на меня. – Не терпится начать свой второй день, Чудо-мальчик?

– Несомненно.

Она рассмеялась.

– Ты все еще такой странный ребенок.

– Я всего на три года моложе тебя, – заметил я.

– В годах, может быть. Но в зрелости… – Последняя часть фразы повисла в воздухе.

– Очень смешно, – пробормотал я.

Греймонд посмотрел поверх головы Кемы в большое пустое фойе.

– Что происходит? – удивился он.

– Новый заключенный, – сказала Кема, кивая на лифт в центре комнаты. – Ярлин хочет, чтобы фойе было пустым, пока их переводят из комнаты для допросов на верхний этаж.

– Верхний этаж? – спросил я. – Разве не там содержатся особо опасные преступники?

– Любой, кто повинен в использовании эдема, повлекшем за собой многочисленные жертвы, или считается наиболее опасным для общества. – Кема взглянула на отца. – Твой очередной клиент, папа?