– Ты так считаешь? – спросил я, стараясь при этом стоять прямо и гордо. И потерпел неудачу.

Она постучала по подбородку.

– Ты выглядишь уставшим, но не сломленным. Даже… бодрым. – Она наклонилась вперед, чтобы получше изучить мое лицо. – Ты уверен, что провел весь день в Вардине?

Я улыбнулся.

– Так и есть.

– Ты очень странный, Чудо-мальчик. Большинство людей хотят провести лето на пляже, а не в жуткой тюрьме.

– А, – произнес Греймонд. – Приятно снова увидеть вас вместе, навевает старые воспоминания.

Я приподнял бровь.

– Снова?

– Это Кема, – ответил Греймонд. – Моя дочь.

– Правда? – спросил я. – Ты очень изменилась!

Кема заправила за ухо непослушный белокурый локон.

– Я тебя знаю?

– Меня зовут Кайдер. – Я ухмыльнулся. – Ты приходила в поместье Бродак, когда я был ребенком.

– Ой! – Она щелкнула пальцами. – Я помню!

Кема наклонилась вперед, словно пыталась разглядеть в моих глазах десятилетнего Кайдера.

Я взглянул на Греймонда.

– Почему вы не сказали мне, что Кема тоже работает здесь?

Греймонд и Кема обменялись взглядами, которых я не понял.

– Я не был уверен, что вы столкнетесь друг с другом, – ответил он. – Прости, сынок. Я должен был сказать тебе.

– Да, – произнесла Кема. – Должен был. – Она хлопнула меня по руке. – Рада тебя видеть, Чудо-мальчик.

Я застонал. Похоже, что в ближайшее время я не расстанусь с этим прозвищем.

– Как твои дела? – спросил я.

– За последние семь лет? – Она пожала плечами. – В целом все в порядке.

В последний раз я видел Кему перед смертью моей матери и появлением отца. В детстве мы дружили, устраивая всевозможные шалости в поместье, пока наши родители обсуждали законодательные вопросы.

– А ты как поживаешь? – спросила она. – Как Лета?

Настала моя очередь пожимать плечами.

– Она постоянно вынюхивает что-то о завесе.

Кема рассмеялась.

– Значит, ничего не изменилось?

– Не думаю, – ответил я. – Какие у тебя планы на этот вечер? – Мне всегда нравилась Кема, хотя я не был уверен, нравлюсь ли я ей больше, чем просто друг.

– Ужинаю со своей девушкой. А у тебя?

Ох, хорошо. Попытка того стоила.

Я похлопал по своей сумке, в которой хранились записи по делу Джея.

– Немного легкого чтива.

– Обед в эти выходные еще в силе? – спросил Греймонд свою дочь.

– Не знаю, – ответила Кема. – Мама будет готовить мой любимый десерт?

– Конечно, – сказал он. – Пирог с ягодами торлу и мороженым.

Она улыбнулась.

– В таком случае я приду.

Что-то кольнуло в груди. Это было такое обыденное общение, но его легкость напомнила мне о том, что мы с Летой потеряли, когда умерла мама.

– Как давно ты работаешь в тюрьме? – спросил я Кему, чтобы отвлечься от тоскливых воспоминаний.

– Два года, – ответила она. – Я начала работать сразу после окончания школы.

– Все не может быть настолько ужасно, как ты это преподносишь, если тебе удалось продержаться здесь целых два года.

– Все еще хуже, – произнесла она. Между ее бровями появилась небольшая морщинка. – Вот увидишь.

Когда я добрался до поместья Бродак, комендантский час почти наступил. Передо мной вырисовывались кованые ворота, расположенные вблизи прожекторы подсвечивали замысловатые завитки металла, слишком похожие на ржавые прутья тюремной камеры.

Я не хотел переступать порог. Я ненавидел ощущение потерянности в собственном жилище. Дома должны были быть полны любви и смеха, а не пустых коридоров и закрытых дверей. Присутствие матери въелось в стены, и мы с Летой были слишком напуганы, чтобы шуметь и нечаянно спугнуть воспоминания о ней. Дом казался могилой. Мрачный и печальный.

Если я не окажусь дома до восьми вечера, меня могут оштрафовать. Регентство уже заполонило улицы, разыскивая любого, кто разгуливал в ночи. Пять штрафов, и тебя отправят в Вардин на целый год. Я не хотел возвращаться в тюремный сектор.