На следующий год, в разгар практических занятий, в УОПП* пришел приказ: слушателя курсов Маринеско А.И. отчислить и демобилизовать с флота. Поскольку мотивировки там не было, озадаченный лейтенант обратился к начальнику курсов для получения разъяснений. Однако тот сам ничего не понимал и лишь развел руками.

В принципе все было ясно. Уже второй год в стране шел «большой террор» организованный тогдашним главой НКВД* Ежовым.

На основании изданного им приказа № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов», в стране шли повальные аресты, всех подпадавших под эту категорию лиц. Преследовались также и другие граждане, считавшиеся неблагонадежными.

Поскольку отец Александра Ивановича в свое время был подданным Румынии, и семья Маринеско в Гражданскую войну проживала в оккупированной Антантой* Одессе, ее, по всей видимости, тоже посчитали таковой.

Полный сил, служебного рвения и надежд, моряк оказался вне флота и вообще без дела. Попытался устроиться на торговый флот, но и там получил отказ. Начались дни полные раздумий, а порой отчаяния «за что? Ответа не было.

Наступил период безденежья. Из съемной квартиры на Васильевском острове пришлось переехать в небольшую комнату в рабочем районе на проспекте Стачек. Часть друзей, как всегда бывает в таких случаях, отшатнулись. Остались настоящие.

К счастью продолжалось это все недолго.

Так же неожиданно, как приказ о демобилизации, пришел второй – явиться для дальнейшего прохождения службы. И через несколько дней, одетый в морскую форму, с золотыми нашивками на рукавах, слушатель Маринеско вновь появился на базе Учебного отряда. Полный сил и несломленный. Что ни аттестация – то похвальный лист. В том же году, окончив курсы, он получил звание старшего лейтенанта, право самостоятельного управления кораблем и был назначен командиром подводной лодки «М-96».

Она относилась к классу малых подводных лодок и недавно сошла со стапелей судостроительного завода «Красное Сормово» в Горьком. После швартовых испытаний лодку погрузили в плавучий док и по водной Мариинской системе* перегнали в Кронштадт. Маринеско с одержимостью принялся за формирование экипажа.

Его заветной мечтой было создать дружный, знающий и умелый коллектив. Ближайшими помощниками стали инженер-механик лодки старший лейтенант Новаков, старшины групп Петровский и Старостин, боцман – мичман Терновский. Да и остальные члены экипажа были старательными и добросовестными. Все быстро прониклись общими с командиром заботами.

Для начала в Купеческой гавани тщательно проверили все узлы с механизмами, после чего приступили к ходовым и сдаточным испытаниям в Финском заливе. Спустя установленный срок, подняв военно-морской флаг, корабль вошел в боевой состав Флота.

Небольшой, но с новейшей техникой и грозный по своим боевым возможностям.

В то время третью бригаду подплава, в состав которой вошла «М-96», планировалось перебазировать в Палдиски. Это был небольшой эстонский городок на побережье залива, находящийся в шестидесяти двух километрах от Таллина. Там уже были развернуты береговая артиллерийская батарея и военный аэродром.

И вот в декабре тридцать девятого через льды, местами сковавшие Финский залив, «девяносто шестая» вместе с еще тремя «малютками» составлявшими 26-й дивизион,  с помощью ледокола «Октябрь» пробилась из Ленинграда в новую базу.

Немыслимое дело для мирных дней! Как могло командование бросить лодки через льды? Но дело-то было в том, что уже начались боевые действия против шюцкоровской* Финляндии. Следовало укрепить ближние подступы к Ленинграду – усилить наши позиции на Балтике. И командование не считалось ни с чем. Ни с трудностями перехода, ни с возможностью повреждения лодок. Надо было спешить!