– Пойдемте ко мне, – предложил лысый Ваня, и Гуров не стал упрямиться.

Выяснилось, что Анна пробовала себя в качестве девочки на заднем плане. Но ничего у нее не вышло. Ни умением двигаться, ни голосом она придирчивых шоуменов не покорила, и ее не взяли.

– А как насчет желания? – поинтересовался полковник, ощущая приятную упругость кожаного эргономичного кресла.

Менеджер ухмыльнулся.

– С этим у молодежи все в порядке, но мы здесь делаем весьма приличные деньги. Недостаточно трахнуться с певцом или менеджером, или с тем и другим, чтобы получить местечко на сцене. То, что она пила с Саввой, ни о чем не говорит. С кем он только… Да что толочь пустое.

– Вы ее давно не видели?

– Да вот с декабря и не видел.

– Последний вопрос. Как она на вас вышла, как проникла, пусть на время, в ближний круг?

– Есть у нас хореограф. Рита. Она в основном занимается девочками. Я могу позвонить.

Гуров договорился встретиться с Ритой около Большого. Ей было так удобно. Полковник согласился, в конце концов, она женщина. И, как интуитивно ощущал сыщик, весьма недурна собой.

Усевшись на лавочку, полковник лакомился пломбирчиком в ожидании еще одного персонажа в деле о пропавшей девушке.

Люди, отдавшие жизнь танцам, отличаются от остальных в первую очередь осанкой и походкой. Поднятый подбородок, развернутые плечи, на лице надпись: «Вот он я» или «Вот она я», в зависимости от пола.

Не обратить внимание на высокую женщину в узких брюках и белоснежной блузке с забранными в шишку пепельными волосами на прелестной головке Гуров не мог хотя бы потому, что был мужчиной, а она была сама аккуратность и достоинство. Но у полковника был более веский повод остановить на ней взор.

Именно так описывала себя женщина, разговаривавшая с ним по телефону.

Они поздоровались.

Присесть рядом с Гуровым Рита отказалась, сославшись на занятость. Зная, что Гуров на машине, она попросила подбросить ее до спортивного комплекса «Локомотив».

– У нас там репетиция, а моя машина в ремонте.

Гуров не стал возражать, но как только они сели в машину, показал фотографию Анны.

– Да, да, да. Это она, – ее длинные ухоженные пальчики полсекунды подержали карточку и вернули Гурову. – Девочка давно все свое упустила. Разумеется, я имею в виду танцы.

– Как вы познакомились?

– Ох, это было полгода назад. Она у нас больше не танцует. Ее выгнали в январе.

– За что?

– Нахамила мне сразу же после репетиции. Такого добра нам не надо.

– А что, Анна что-то натворила?

– Не стоит беспокоиться. Национальной безопасности ничто не угрожает.

Хореограф вышла у «Локомотива».

Гуров открыл список, добытый им из компьютера… Гуров искал тех, кто попал в милицию вместе с Анной. Трое парней, с которыми он беседовал, ему не помогли, и Гуров перешел на девочек.

Лиза Симбирцева в списке оказалась четвертой. Число «четыре» у японцев означает «смерть».

Дверь Гурову открыла старенькая-старенькая бабулечка росточком не выше метра пятидесяти. И сделала она это только после того, как он продемонстрировал в глазок свое удостоверение.

– Вам чего? – спросила она, щуря глаза.

Лев Иванович поморщился от запаха, идущего с кухни. Варились какие-то экзотические щи.

– Елизавета Симбирцева здесь проживает?

– Здесь, а чего надо? – Белые жиденькие волосики выбились из-под старого, но выстиранного платка, завязанного через лоб на затылок.

Гуров в который раз убеждался в том, что старики живут в своем обособленном мире. Для них не существует ни чинов, ни званий. Им, познавшим мудрость, все равно, кто ты и что ты.

– Хотел с ней поговорить о ее подруге.

– Солидный мужчина и будете разговаривать с нашей Лизкой. Ну проходите.