Я открыл дверь на улицу и на мгновение испытал облегчение, не увидев черной «Волги» напротив входа. Вот только моя радость оказалось преждевременной: зловещая «баржа» лишь сместилась метров на пятьдесят вправо — похоже, все-таки уезжала на ночь, — но окончательно свой пост так и не покинула. Затемненные стекла блестели на солнце, и я не мог увидеть, есть ли кто внутри.

— Ты идешь? — Костя обернулся и замедлил шаг. — Саш?..

— Иду.

Я тряхнул головой, отгоняя ощущение чужого взгляда, но оно оказалось прилипчивым. Будто кто-то снова «зондировал» меня. Как Ольга Михайловна… только изящнее — и при этом куда успешнее. Уж не знаю, что успела заметить она, зато этот явно увидел вообще все. И закрыться я бы не смог, даже если умел бы.

Круче, чем пятый магический класс? Елки…

Таинственный шпион «отпустил» меня, только когда мы вышли за ограду на Литейный. Костя вполне бы мог проигнорировать указатель «служебный въезд» и проехать внутрь, как Воронцов, однако не стал хамить. Дед всегда говорил, что скромность — чуть ли не важнейшая добродетель дворянина, и брат умел закрутить гайки своему тщеславию.

Но уж точно не в том, что касалось машин.

Припаркованная в полусотне метров от ворот «Чайка» цвета слоновой кости блестела так, что становилось больно глазам. Огромная, роскошная, с вытянутыми задними крыльями, похожими на рыбьи хвосты, она казалась громоздкой и медлительной — но только на первый взгляд. Спрятавшийся за хромированной решеткой радиатора двигатель на трассе вполне мог бы угнаться и за спортивной «Волгой», и даже за «Понтиаком».

— Ты чего так вылупился? — усмехнулся Костя, закидывая мешок с моим барахлом куда-то назад. — Будто в первый раз видишь.

— Да блин… — Я устроился на скрипнувшем кожей сиденье. — Хороша бричка.

— А то. — Костя хитро улыбнулся. — За руль хочешь?

— Да!

— Балда. У тебя даже прав нету.

— Шутник… — насупился я. — Как будто раньше это кому-то мешало.

— Раньше было раньше. — Костя вздохнул и воткнул ключ куда-то под руль. — А теперь тебе до седой бороды не светит. Дед суров — но он дед.

— Угу, — буркнул я. — Ладно, поехали… на казнь.

«Чайка» зарычала, развернулась и неторопливо покатилась по Литейному. Первые минут десять я просто пялился в окно. Будто заново открывал город, в котором прожил всю жизнь… а я ведь уже тысячу раз видел все это. Каждую вывеску. В центре Питера чуть ли не половина магазинов, заведений и контор вели дела еще с прошлого века, так что в их названиях кое-где мелькали старые буквы: черные или золотистые «яти» и «еры» на белом фоне, иногда на нескольких этажах разом.

Только вот этих, на углу Забалканского, раньше не было. Или вывеска переползла чуть ближе. Или еще недавно цвет у нее…

— Эй, Сань, ты чего? — Костя чуть притормозил. — Опять голова?

— Да не. — Я сполз по сиденью, устраиваясь поудобнее. — Нормально. Слушай… а чего Бельская говорит, что обо всем этом никому рассказывать нельзя? Ну, типа, тайна?

— Да не то чтобы прям тайна. — Костя включил поворотник. — Но сильный Одаренный — это всегда событие. Только если по-настоящему сильный. Раньше бы ты класс десятый-одиннадцатый после лицея получил, а четырнадцатый вообще всем дают… но это так.

— Ага, — кивнул я. — А теперь у меня какой?

— Никакой. — Костя улыбнулся и перебрал руками, вращая обтянутый кожей руль. — Пока учебу не закончишь — фиг тебе, а не магический класс. А чисто по диаграмме — ну, на восьмой, как у меня, потянет. Или даже на седьмой.

Вроде вспоминаю, хоть и местами туго. Четырнадцатый — можно сказать, бездарь. Десятый после лицея — слабенько, хотя уже кое-что. Восьмой в Костины двадцать пять — неплохо, а в мои шестнадцать — совсем круто… конечно, если осилить аттестацию, что пока в принципе невозможно.