Внезапно женщины и Миккель Хансен затаили дыхание – на лестнице появился Дмитрий Михайлович.

Он спускался не спеша, осторожно ступая на каждую ступень, будто опасаясь оступиться. Несмотря на бледность и пустое выражение глаз, в его походке угадывалась природная грация уверенного в себе мужчины. Каждый его жест, хоть и наполненный усталостью, выдавал врожденную элегантность.

Дмитрий Михайлович спустился в гостиную, молча прошел мимо всех и остановился у стола, положив руки на его поверхность. Даже в этот напряженный момент его осанка оставалась безупречной, а черты лица, хоть и искаженные напряжением, сохраняли свою привлекательность. По лицу Дмитрия Михайловича струился пот, подбородок предательски дрожал, но это лишь добавляло драматизма его и без того выразительной внешности.

– Димочка, – выдохнула Антонина, прижав руку к губам, – что с Ией? – На мгновение она с ужасом представила, что ее брат овдовел.

Дмитрий Михайлович, не поднимая глаз, подошел к ней и сел на диван рядом.

Ольга тоже подошла к ним и с искренним сочувствием посмотрела на своего свекра. Она не знала, как задать вопрос, который ее мучил, и замерла в ожидании услышать что-то ужасное.

Поликарпов взял Антонину за руку, покачал головой.

– Я не смог, – признался он.

– Вы ничего не сказали? – спросила Ольга.

– Нет. Не смог. Она борется и хочет чувствовать себя счастливой. Рассказала, что видела во сне Павлика и с нетерпением ждет его возвращения. Просила, чтобы вы с Павлом на время переехали сюда и провели здесь, с ней, эти дни, – Дмитрий Михайлович посмотрел на сноху и подчеркнуто повторил:

– Эти дни.

Ольга растерянно развела руками, промолчала.

Антонина снова расплакалась и обняла брата за плечи.

– Милый мой, – прошептала она, – но тебе придется ей сказать.

– Да, но не сейчас, когда я сам отказываюсь верить…

– Это не выход из положения! – Ольга выпрямилась с решительным видом. – Нам всем тяжело. Сколько времени вы намерены лгать Ие Филипповне? Разве она заслуживает этого?

– Нет, не заслуживает, – ответил Поликарпов. – Мы солжем ей всего один раз, чтобы не потерять ее навеки.

– Димочка, – Антонина отстранилась от него и внимательно посмотрела ему в глаза, – что ты задумал?

Ольга не помнила себя от негодования, ошеломленная сообщением свекра.

– Как вы себе представляете это «на время переехали сюда»? – прошипела она, всплеснув руками. – Павла не воскресить – мне не с кем проводить здесь «эти дни»!

– Тише, – Антонина впервые вступила в контакт с невесткой и показала глазами наверх, в сторону спальни.

Молодая женщина осеклась, потом прошептала:

– Мы не сможем обмануть Ию Филипповну. Даже если я буду постоянно притворяться и врать ей, что Павел на работе или занят неотложными делами, то потом всю жизнь буду корить себя за это! Нет, я не согласна.

– Я выполню обещание, – прошептал Дмитрий Михайлович. – Любой ценой.

– Каким же образом?

– Найду человека, похожего на Павла, и хорошо заплачу, если он сыграет роль моего сына и…

Ольга остолбенела.

– …твоего мужа!

– Сере-е-еж! Сережа-а! – звонкий голос кассирши Кати разнесся по гаражу.

Бойкая девушка с яркой внешностью уверенно вошла в бокс; ее каштановые волосы, украшенные разноцветными прядями, создавали впечатление радуги после летнего дождя. Изящная фигурка словно плыла между станками и машинами, а синие глаза искрились озорством, в то время как на губах играла легкая улыбка, выдавая ее приподнятое настроение.

Оглядев опустевшую мастерскую, она понимающе усмехнулась – механики, как обычно, устроили перекур в подсобке.

– Соросов, мать твою! – произнесла девушка с характерным нажимом, подбоченившись и строго глядя в приоткрытую дверь подсобки, откуда на нее глазело несколько любопытных глаз.