– Ия очень любит Пятую симфонию, – проговорил Дмитрий Михайлович. – Эта мелодия духовно связывает мою жену с Павлом: еще в детстве он обучился игре на фортепиано, чтобы однажды порадовать мать и подарить ей эту симфонию Бетховена в собственном исполнении. Играл немного грубо и неизящно, часто фальшивил, но это было превосходно!

– Мой мальчик! – всхлипнула Антонина. – Я хорошо помню этот день!

– Мне очень жаль вашего сына, господин Поликарпов, – продолжал врач, – и я выражаю вам искренние соболезнования. Но простите меня за откровенность: живые думают о живых. Мне удалось убедить госпожу Ию в том, что после химиотерапии она сможет прожить еще много-много лет. Такие случаи редки, но не являются исключением. По крайней мере, госпожа Ия искренне поверила в это. И, вероятно, нам не следует заставлять ее думать по-другому. Мне она как сестра, – при этих словах австриец потупил взгляд. – Родная, – добавил почти шепотом, потом справился с волнением и произнес уверенным голосом:

– Но я не гарантирую, что после известия о гибели вашего сына она справится с психоэмоциональным стрессом, который может…

– Вы правы, Миккель, – перебил его Дмитрий Михайлович, – и я еще раз убедился, что принял верное решение.

– Полностью поддерживаю тебя, – Антонина тщетно старалась справиться со слезами. – Я согласна и помогу тебе, чем смогу.

– А я нет! – вдруг произнесла Ольга, чьи слезы, напротив, высохли. – Кто-нибудь вообще понимает, о чем говорит? Нас всех обвинят в обмане!

Антонина Корф укоризненно взглянула на нее, и Ольга опомнилась, взяла себя в руки:

– Я тоже хочу, чтобы Ия Филипповна выздоровела, но ведь это невозможно! Кто-нибудь из вас представил хотя бы на мгновение, какие чувства должна буду испытывать я, изображая супружескую идиллию с человеком, которого в глаза никогда не видела? Мой муж погиб, и кто бы ни пришел вместо него, – он не будет Павлом! Какие бы деньги мы ни предложили этому лицедею, он будет обманывать больную женщину, потерявшую сына! Зачем это делать? Сможем ли мы простить себя после этого? Конечно, нам удастся скрыть от нее правду, но только на какое-то время, потому что Ия Филипповна прежде всего мать, и она почувствует подвох. В любом случае, я категорически против этого эксперимента, даже если получится найти человека, похожего на Павла.

– В жизни мне много раз приходилось рисковать и экспериментировать, – сказал Дмитрий Михайлович. – И всегда мне помогала в этом Ия. Впервые я готов принять решение без нее. Ради нее.

– Мы не хотим обманывать Иечку, – прошептала госпожа Корф, – мы лишь хотим отсрочить тот миг, когда она покинет нас. Это разные вещи, Олечка.

– Я не хочу этого!

– Человека, похожего на твоего мужа и моего племянника, можно попытаться найти, – неуверенным голосом сказала Антонина.

– Боже мой, как и где?

– Для этого и существуют специальные службы, которые могут отыскать иголку в стоге сена и сделают это со скоростью света.

Ольга замерла, бросив на Антонину испуганный взгляд. Неужели эта жертва пластической хирургии с лицом манекена после бесчисленных подтяжек намекает на Егора и на ее отношения с ним? Ольга напряглась, приготовилась к атаке.

Однако Антонина Корф и мысли не допускала об интрижке своей невестки и, многозначительно улыбнувшись, продолжала:

– Много лет мой бывший муж, небезызвестный вам генерал-полковник юстиции Юрий Петрович, добивается моего прощения. Ради Иечки я готова встретиться с ним, если он наконец вспомнит, для чего протирает штаны в кресле замдиректора ФСБ.

Ольга вздохнула с облегчением, а Дмитрий Михайлович благодарно обнял сестру.