К тому времени, когда Андрей закончил, Леночка еще не пришла, очевидно вновь отправилась в больницу к отцу Сергию, и Андрей начал набирать номер Лианы: ему не терпелось вновь услышать ее голос и распирало от желания прочитать новое стихотворение, которое он потом должен будет прятать от Леночки – уж слишком явно его последние три стихотворения указывали на конкретного адресата. Лиана словно бы ждала его звонка и тут же подняла трубку.

– Андрюшенька? – тут же раздалось в трубке, не успел тот сказать «Алло». – Я почему-то знала, что это ты звонишь!

– Ну а как же я мог иначе? – обрадовался Андрей ее нежному «Андрюшенька». – Как ты себя чувствуешь? Я так волнуюсь за тебя!

– Все замечательно! – проворковала Лиана. – Ты так чудесно меня полечил, особенно там, на кухне, – прошептала она заговорчески. – А почему раньше не позвонил? Я уже соскучилась!

– Да я стихи писал, – выпалил Андрей – в душе его пели фанфары любви. – Хочешь, прочту?

– Ну конечно, конечно, обожаю твои стихи! – тут же согласилась Лиана…

– Мой звездный мальчик! – сказала она взволнованно, когда Андрей прочел последние строки. – Ты меня такой видишь? Ты не прав, я гораздо хуже: сегодня, вскоре после твоего ухода, звонили родители слепой девочки, о которой я тебе говорила, и я впервые попросила перенести сеанс на завтра – у меня не было сил после твоего поцелуя работать с ней. А сейчас мне безумно стыдно.

– Да что ты говоришь! – возмутился Андрей. – У тебя сегодня был приступ, как ты могла с ней работать!

– А раньше могла, даже после приступа!

– Да как ты не понимаешь, и как они этого не понимают?! Ты же погибнешь, если будешь работать с такими тяжелыми больными в таком режиме. В конце концов, если они такие эгоисты, то могли хотя бы подумать, что будет с их дочкой, если с тобой что-то случится? Даже из этих соображений, не говоря о других.

– Ты, конечно, прав, Андрюша, – впервые согласилась с ним Лиана, – и все же меня совесть мучает. Ты же сам написал, я даже запомнила: «Что, горя, всегда идешь на убыль». Ты меня устыдил своими стихами, я их не достойна.

– Ну что ты, как ты можешь так говорить?! Мне кажется, наоборот, что все мои слова слишком бедны и невыразительны, чтобы передать то, чего ты достойна!

– Хватит, льстец, – нежно сказала Лиана, – соблазнитель коварный! Ты всем женщинам такие чудесные стихи посвящаешь и такие изысканные комплименты говоришь?

– Да что ты, Ланочка, таких женщин, как ты, я и не встречал никогда, не то, что был знаком. А до тебя я стихи одной- единственной женщине посвятил, вернее, не женщине, а девочке десятилетней. А вернее – не девочке, а ее душе, которую я в сновидении встретил. То есть не в сновидении, а в астральном выходе – только я тогда еще не знал, что это астральный выход, мне всего десять лет было, – а стихи я гораздо позже написал, когда уже йогой начал заниматься и эту историю вспомнил – вначале я ее почти полностью забыл.

– Расскажи мне об этом, – голос Лианы стал серьезным.

В этот момент в прихожей раздался звонок, очевидно, Леночке было лень вытаскивать ключи из сумочки.

– Слушай, – Андрей понизил голос, словно Леночка могла услышать их из-за двери, – тут в дверь звонят, похоже, жена явилась – не запылилась, я тебе потом все расскажу и стихи прочитаю. Когда мы можем встретиться?

– Давай во вторник, часов в десять утра, у меня по вторникам библиотечный день – можно просачковать. У тебя как во вторник?

– Нормально, у меня дежурство сутки – через двое, как раз отдыхаю.

– Тогда встретимся на станции метро «Ленинские горы», у последнего вагона, а то я боюсь тебя домой приглашать. Когда одна. А вдруг с собой не справимся? – то ли в шутку, то ли всерьез закончила Лиана. – Пока, мой звездный мальчик!