Другим чувством, омрачавшим радость Андрея, была ревность и возмущение поведением мужа Лианы.

«Как он может так?! – Думал Андрей, переполняясь праведным гневом. – Неужели он не видит, что губит ее. Правильно Лиана говорит – завел бы любовницу, если невтерпеж, а еще лучше, если бы благородно ушел, раз такой порядочный. Как можно свою прихоть ставить выше жизни человека, и какого человека?! Кому нужна такая семья?!»

Мысли о семье тотчас же перенесли Андрея к его личным проблемам с Леночкой. Он вдруг почувствовал острую жалость к этому ни в чем неповинному перед ним существу, с которым прожил два года, и, в общем, не так плохо прожил, ну, разве что немного скучновато, и ни разу ни на одну женщину не поднял глаз, пока не появилась Лиана. Андрей подумал, что если бы сейчас ребром был поставлен вопрос о разводе, то вряд ли это принесло бы ему большую радость: тут и уклад жизни, к которому он привык, и квартира, в которой чувствовал себя хозяином, и ощущение вины перед этой по сути дела еще девочкой, в чьей жизни он был первым мужчиной и которую до него никто даже по-настоящему не целовал. И потом, чем он лучше Анатолия? Любит Лиану, а продолжает заниматься сексом с постылой женой! Или все же не постылой? Ведь не так давно он провел с Леночкой бурную ночь, как в былые дни, когда они еще учились в школе. Андрей почувствовал стыд и, как в насмешку, в противовес этому стыду, отметил, что и сегодня без отвращения перепихнулся бы с женой, несмотря на все возвышенные чувства к Лиане.

«Ну и что бы я Ленке сказал, – пытался оправдаться Андрей, – если бы отказался выполнять супружеские обязанности… тьфу ты, слово-то какое мерзкое! Ясно, что она бы все поняла. И к чему бы это привело? С Лианой пока тоже ничего не ясно, и Ленки бы лишился, а ведь все же я к ней привык, и мне на эту корову не наплевать!»

«Эх ты, безумный Ромео, – презрительно вступил в диалог его внутренний оппонент, – по-старому жить уже не можешь, но хочешь, чтобы все оставалось как было, чтобы и волки сыты и овцы целы, да еще при этом ощущать свою духовность и благородство! Нет, дорогой, так не бывает, „в одну телегу впрясть неможно вола и трепетную лань“. Ты хочешь, чтобы все обошлось без жертв? Наивная мысль».

Андрей вновь ощутил мучительную раздвоенность. От этого внутреннего диалога двух «Я» ему стало совсем погано и он почувствовал, будто из него выкачали все силы.

«Скажу все Ленке! – торжественно произнесло его самолюбивое «Я».

«Ничего ты ей не скажешь, дружок! – саркастически ухмыльнулся оппонент. – Пороху маловато!»

Андрей понял, что, пожалуй, пока маловато, но ничего, он ей все скажет! Обязательно скажет… только не сегодня.

Вконец измученный этим диалогом, Андрей дошел до дома. Пытаясь отвлечься от навязчивых мыслей, он начал читать «Легенды» Рериха, но они сегодня, несмотря на всю увлекательность, не шли в голову. Тогда Андрей уселся за стихи, сосредоточившись на обожаемом образе Лианы, и, действительно, вскоре он весь ушел в работу, и проклятый диалог прекратился. Через несколько часов получилось вот что. Стихотворение называлось «К Бхагавати 3».